очень нудно 
36 
И война действительно закончилась.
А вместе с ней закончилось и все остальное.
Наступил Судный Час.
Та страшная вспышка захлопнула Врата, ведущие в мир тварей, уничтожила всех оставшихся Меченых, крепко подпалила задницу Уроду… и разрушила большую часть планеты. А кроме того — оставила следы на тех, кто выпустил эту разрушительную силу. Словно наказание свыше, несмываемое клеймо, знаменующее неотвратимость расплаты.
Лицо Ставродороса в тот день превратилось в мерзкую карикатуру. Телом же он разбух во все стороны — стал не просто высоким, но настоящим великаном, более чем вдвое крупнее себя прежнего.
И геродерм показался ему тесным.
Ставродорос плохо помнил столетие, минувшее с тех пор. После того как бригада распалась, а бойцы разбрелись в разные стороны, он потерял счет времени. День сменялся днем, год сменялся годом — великан ничего не замечал.
Геродерм с годами вконец износился. С него облупилась краска, синтезатор геля давно выгорел, двигательно-опорная система тоже приказала долго жить — и лишь силовая броня еще кое-как работала, вытягивая последние крохи из умирающего энергетика. Никто другой не смог бы пользоваться этой рухлядью, но исполин Ставродорос даже не замечал, что геродерм висит на плечах мертвым грузом.
Он вообще плохо понимал, что происходит вокруг. Мысленно он все еще был там — на войне, которая должна вот-вот кончиться.
Должна — но никак не кончается.
Сегодня Ставродорос опять кого-то убил. Кажется, большую группу Меченых. Сложно сказать определенно. Они злились на Ходячую Гору, кричали на него, даже стреляли — наверное, это были Меченые.
Кто же еще это мог быть?.
А потом появились эти трое. Наверняка тоже Меченые. В мире вообще больше никого не осталось — только Меченые и Кан Ставродорос. Надо убить всех Меченых до единого — и тогда война наконец-то закончится. Наконец-то наступит мир.
Обычно против Меченых прекрасно работал плазмомет. Хорошее оружие, многократно проверенное в бою. На днях Ставродорос как раз отыскал полный баллон сжатой смеси. Владелец не хотел его отдавать — и Ходячая Гора проломил ему голову кулаком. Разумеется, это тоже был Меченый — иначе он обязательно поделился бы боеприпасами с хай-гондийским солдатом.
Но сегодня плазмомет оказался бессилен. У Меченых при себе оказалась мощная силовая установка. Непонятно, где они спрятали такую здоровенную штуку — но над этим Ставродорос размышлять не стал. У него ведь был еще один ствол — реактивный гранатомет «Бабочка».
Ставродороса всегда смешило это название.
Обычно реактивные гранаты легко пробивали силовую броню и щиты. Однако в этот раз произошло нечто странное. Граната не долетела до Цели. Она просто повисла в воздухе, словно ее перехватила невидимая рука.
А потом развернулась и понеслась обратно.
Взрыв реактивной гранаты убивает на месте гигантского бронтобарруса. Но геродерм класса «Атлет-4» способен выдержать и не такое. Кан Ставродорос почувствовал страшный толчок и жар, пошатнулся, но устоял. Его окутало плотным дымным облаком великан рассерженно замотал головой, теряя ориентацию ^ пространстве.
Ставродорос зарычал, отстегивая от спины тяжелый лом-копье с вибролезвием. Если приходится вести бой с противником в силовой роте, а гранаты подошли к концу, бронепехота Хайгонды переводит к рукопашной. Манипуляторные усилители давно сломаны, но Ставродорос в них не нуждается. У него достаточно силы и без технических выкрутасов.
Великан с гулом крутанул лом-копье и взревел, делая гигантский шаг. Силовые установки отражают плазму, лазерные лучи и энергетические всплески, но бессильны против доброго железа. Пара хороших ударов — и все Меченые превратятся в кровавый кисель.
Ставродорос выступил из дымного облака и замахнулся… лишь для того, чтобы увидеть взмывающую в воздух серебристую фигуру. Силовая броня издала булькающий звук, пропуская сквозь себя ослепительный клинок, и тот со страшной силой врубился в шлем, распахивая металл, кожу и кости. Белый Меч рассек сверхпрочный сплав геродерма, как гнилую деревяшку.
Кан Ставродорос умер мгновенно.
Ванесса поднялась на ноги и принялась отряхивать одежду от скони. Мерзкая субстанция никак не желала отцепляться — так и липла к ткани, растекаясь по ней ровным слоем. А вот живая кожа ее совершенно не интересовала — с нее она, напротив, скатывалась, как с ледяного склона.
36 
