62 
О чем бы она ни думала, ее мысли всегда к этому возвращались. К Сан-Франциско. К Лансу Баррету. К жестокому, издевательскому выражению его лица, когда они прощались, перед тем как она уехала с Бартом.
Барт. Милый Барт! За что ему все это? Она вспомнила день, когда спокойно и тихо вернула ему обручальное кольцо.
— Что это? — глупо спросил он, недоуменно глядя на кольцо.
— Барт, я не могу выйти за тебя замуж, — просто сказала она.
Он встряхнул своей массивной головой, словно пытаясь понять.
— Что ты имеешь в виду, Эрин? Почему?
— Потому что я беременна.
Он уставился на нее совершенно непонимающими глазами, словно она говорила на языке, которого он не знал. Наконец, моргнув, закрыл рот — поначалу челюсть у него отвисла — и переспросил:
— Беременна?
— Да.
Его растерянность постепенно уступала пониманию сказанного и, в свою очередь, сменилась гневом.
— Беременна? — Теперь он выкрикнул это слово, как обвинение. — Как?! От кого?!! — И не успела она открыть рот, чтобы начать объяснения, он закричал опять:
— Отвечай же, черт тебя подери!
Она спокойно встретила его обвиняющий взгляд. Только руки, напряженно стиснутые на коленях, выдавали ее страх перед этим медведем, гнев которого она разбудила.
— Это не имеет значения, Барт. Это будет мой ребенок. И больше ничей.
— Не надо делать из меня дурака, ты, сучка! В одиночку ребенка не сделаешь. Даже такой тупой старый хрен, каким ты меня считаешь, и то это знает. — Он схватил ее за руки и больно сжал их. — Кто это мужик, потому что, видит Бог, я точно знаю, что это но я! И не потому, что я не хотел!
— Барт, прошу тебя, — взмолилась она. — Мне больно!
Он посмотрел на побелевшие костяшки своих пальцев — так сильно он сжал ее тонкие руки.
— Извини, — пробормотал он, тотчас отпустив ее, и поднялся с дивана.
Несколько раз измерив шагами се гостиную, он остановился перед ней и сказал:
— Это Баррет, да?
Она удивленно подняла на него глаза. Откуда он знает? Что ж, лгать бесполезно.
— Да, — спокойно ответила она.
— Черт, — выругался он, сильно ударяя своим мясистым кулаком по ладони. — Я убью этого ублюдка! Он тебя изнасиловал? Если он нанес тебе…
Она твердо покачала головой.
— Нет. Никто меня не насиловал.
Ее спокойствие несколько остудило его пыл. Уже гораздо тише он спросил — прочувственно, с надеждой:
— Он соблазнил тебя, лапочка? И ты не могла сопротивляться? Правда, радость моя?
По ее лицу уже струились слезы, но, взглянув на него, она честно сказала:
— Нет, Барт. Я прекрасно знала, что я делаю.
Его мощные плечи поникли, он засунул руки в карманы и смог сказать только:
— Понятно.
Несколько томительно долгих минут они молчали. Эрин тихо плакала.
— И что, этот сукин сын не хочет жениться? Гнусный подонок! Эрин, скажи только слово, и я заставлю мистера Баррета побеспокоиться на этот счет. Я знаю, кому позвонить. Ему покажут…
Эрии спрыгнула с кушетки, схватила его за плечи и стала бешено трясти. Ее лицо было мокро от слез.
— Нет! — крикнула она. — Нет! Не смей трогать его! Обещай, что не причинишь ему зла! Боже мой!
Барт ласково обнял ее и успокаивающе погладил по спине, а она, ослабев, приникла к нему.
— Ч-шш. Радость моя, успокойся. Я ничего не стану предпринимать, если ты не хочешь. — Со страхом в голосе он спросил:
— С тобой все в порядке?
Барт Стэнтон, гроза высших эшелонов власти, не боялся никого и ничего. Но плачущая женщина повергла. его в совершенно беспомощное состояние.
— Да, — кивнула она, освобождаясь от его объятий, и, подняв омытые слезами глаза, сказала:
— Барт, он ничего не знает. Обещай, что ты не скажешь и ничего ему не сделаешь.
Он посмотрел на нее тем пытливым, все — понимающим взглядом, который составил ему репутацию, и медленно сказал:
— Что же это получается? Ты любишь его, да?
— Да, — без колебаний или смущения ответила она.
Он подошел к окну и посмотрел на затененный деревьями газон. Стояла ранняя весна. Все вокруг пышно зеленело, цвело, распускалось. Он с трудом высказал мысль, мучившую его:
— Я знаю твои религиозные убеждения и все такое, но, может быть, приняв в расчет все обстоятельства, ты сделаешь… мм… операцию?
Она улыбнулась той неловкости, с какой он произнес это слово, и покачала головой:
— Нет, Барт. И не только из-за моей веры. Просто я ни за что этого не сделаю.
62 
