очень нудно 
30 
Лампы вдруг замигали, по стенам запрыгали длинные тени, Франц испуганно вскрикнул, подъемник задрожал, дернулся и замер на высоте пяти метров над «землей», едва успев преодолеть шестой уровень. Потом послышался отчетливый треск, и лампы погасли, вокруг воцарился густой мрак, какой бывает только глубоко под землей. Франц испытал чувство, похожее на священный ужас.
— Что случилось? — сдавленно пробормотал он.
— Не видишь, что ли, — раздраженно бросил Герман, — электричество вырубилось. Генераторы ни к черту не годятся! Бывает. Скоро исправят. Эй! — громко крикнул он, но ответом ему была тишина. — Эй, Фриц, черт тебя дери! Ты где там?!
Крысокот слабо заскулил в темноте, нагнав на Франца еще большую тоску и страх.
— А наверху у них свет есть, — пробормотал Госпитальер, задрав голову.
Действительно, где-то на уровне второго-первого яруса сиял светлый прямоугольник.
— Ничего удивительного. Отрубился один генератор. Верхний ярус освещен.
— Чего-то Фриц не отвечает…
— Странно, обычно он всегда на посту. Ну что же, придется выбираться самим, — заметил Герман.
— Но как?! — выкрикнул Госпитальер.
— Нечего так кричать, сейчас что-нибудь придумаем. — Герман полез в карман за зажигалкой… — Так, — рассуждал он вслух, — вниз мы спуститься не сможем — слишком глубоко, а веревки у нас нет…
— Слишком высоко… — эхом отозвался Франц, в голосе его прозвучала обреченность.
— Значит, мы поднимемся на шестой ярус, — заключил Герман и щелкнул зажигалкой.
Огонек осветил лицо Госпитальера — дрожащие губы и широко распахнутые серые глаза.
— Ну и личико у тебя! — заметил охотник. — А ты что, все же предлагаешь спрыгнуть вниз?
— Я ничего не предлагаю, — вздохнул Франц.
Герман погасил зажигалку.
— Тогда действуем в соответствии с моим планом. Гнев пока посидит тут. Подождет, пока мы сможем вернуться за ним.
— Я, пожалуй, тоже подожду, — дрожащим голосом проговорил Франц, — может… может быть, Фриц сейчас вернется, услышит нас и тогда нам не придется лезть по этому тонкому шнуру.
— Не знаю, не знаю, — ответил Герман. Наверху вдруг что-то грохнуло, потом послышались щелчки, словно что-то колотило и скребло по металлу.
— Что это такое? — проговорил Франц.
— Похоже на выстрелы, — недоуменно заметил Герман. Платформа подъемника вздрогнула, трос дернул ее вверх. Кто-то там наверху забавлялся их жизнями.
— Вот черт, — выругался Франц, вытирая со лба пот, — какого дьявола там происходит?
Где-то вверху с громким хлопком лопнул трос, и платформа стремительно полетела вниз. Франц заорал от ужаса и вцепился в плечо Германа мертвой хваткой. Через мгновение они врезались в жесткий пол седьмого яруса. Доски спружинили, ломаясь о резиновое основание — защиту шахты, и все равно удар был страшным. Франца отшвырнуло в сторону, он покатился по полу и затих, чувствуя, как разливается боль в левой ноге. Крысокот визжал на одной ноте… Сверху из шахты подъемника доносился подозрительный шум. Госпитальер застонал, сглотнул слюну и пополз в кромешной темноте к Герману. Тот лежал без движения и был, должно быть, оглушен. Франц ухватил охотника за воротник и потащил в темноте к дальней стене… Крысокот, продолжая скулить, направился следом.
Франц успел как раз вовремя. Наверху кто-то пронзительно закричал, послышался хлопок, потом странный шум и звук ударов чего-то о стенки шахты, затем на обломки платформы что-то рухнуло, гулко шлепнувшись в жесткую резину.
Франц замер в темноте, опасаясь даже пошевелиться. Прошла минута, он пошарил в карманах Германа и вытащил зажигалку. Чиркнув кремнем, Франц вскрикнул и тут же погасил огонь: среди досок на полу седьмого яруса лежало тело Фрица…
Глава четвертая
ПУСТЬ СУЩЕСТВА, КОТОРЫЕ НАЗЫВАЮТ СЕБЯ ЛЮДЬМИ, ГОВОРЯТ:
Блаженны дети Его, ибо только их помыслы и надежды помогут возродить былое величие людей. Блаженны проповедники Его, ибо только их уста поддерживают людей и поселяют в их сердцах уверенность в завтрашнем дне. Блаженны тени, идущие рука об руку с людьми, ибо и они тоже дети Его.
ВНЕМЛИТЕ ГЛАСУ ЧИСТОГО РАЗУМА:
Блаженны дети Его, ибо только их плоть и кровь спасут мир от скверны и тени. Блаженны проповедники Его, ибо только их уста сожгут тени теней и поселят в сердцах их священный ужас. Блаженны тени, узревшие свою черную суть и отказавшиеся от продолжения рода своего, ибо примет Он их в свои объятия и окружит блаженством и святостью.
30 
