очень нудно 
40 
— Соберись! — Герман схватил мальчишку за воротник и сильно встряхнул. — Врагам все равно — Госпитальер ты или нет! Ты что же, хочешь показать им татуировку и попросить неприкосновенности? — В его голосе вдруг прозвучало презрение.
— Нет… нет, конечно нет, — испуганно забормотал Франц. — Как ты мог подумать?
— Тогда воюй! — Герман поймал ладонь Госпитальера и положил на ствол автомата. — Вот твое оружие, Госпитальер. И помни, сейчас ты не нарушаешь никаких законов, ты точно так же помогаешь невинным людям. Осознал?
Франц кивнул и взялся за автомат.
— Вот так намного лучше, вперед! — Герман двинулся к выходу из Убежища, и Госпитальер послушно направился за ним.
Глава пятая
ПУСТЬ СУЩЕСТВА, КОТОРЫЕ НАЗЫВАЮТ СЕБЯ ЛЮДЬМИ, ГОВОРЯТ:
Знайте врагов своих, ибо знание есть предупреждение суть. Ведайте помыслами врагов своих, ибо знание есть защита суть. Ищите и находите слабости врагов своих, ибо знание есть путь к милосердию суть. Защищайте от врага кровь и плоть свою, ибо тот, кто считает, что сможет выжить вне клана, — глупец и невежда.
ВНЕМЛИТЕ ГЛАСУ ЧИСТОГО РАЗУМА:
Знайте теней, ибо знание есть сила суть. Ведайте помыслами теней, ибо знание есть власть суть. Ищите и находите слабости теней, ибо знание есть огненный меч в руках Его суть. Карайте нечистую кровь, ибо тот, кто верит, что кланы — спасение и благость, — глупец и невежда.
Между бронированными дверьми Убежища Герман остановился, задумчиво разглядывая стоявший в углу массивный черный пулемет, который охотники клана почему-то окрестили «кузнечиком». Выволочь бы это чудище на улицу — вот тогда бы они задали врагам жару, но для свободного перемещения пулемет явно не был приспособлен — слишком тяжел. Нужно по крайней мере четыре человека, чтобы сдвинуть его с места, а для того, чтобы доставить «кузнечика» к полю боя, потребуется большая колесная тележка. Что и говорить, вещь, конечно, отличная, но совсем немобильная. Да и треногу, намертво прикрученную к полу здоровенными болтами, нечего думать освободить за короткое время. Здесь работы минимум на час…
Герман с сожалением махнул рукой и повернулся к Францу.
— Ну, — сказал он, — снимай автомат с предохранителя…
В лице Госпитальера не было ни кровинки.
— Спокойнее, не волнуйся. — Герман положил руку ему на плечо, почувствовав, что настроение у мальчишки близкое к панике. — Всем когда-то приходится убивать в первый раз. Помни, что это враги. И если ты не будешь стрелять в них, они застрелят тебя.
Франц не шевельнулся.
— Если понял меня, дай знак, хорошо? — сказал Герман. Госпитальер едва заметно кивнул, потом снял автомат с предохранителя. Охотник взял арбалет на изготовку.
— Ну, двинулись.
Коридор, ведущий к выходу, показался Францу особенно длинным. Полумрак, запах грибов и тишина, нарушаемая только гулким эхом их шагов. Франц старался дышать носом и не разговаривать, чтобы не сбилось дыхание: лямки проклятого мешка впивались в плечи и тянули к земле.
«Не стоило так нагружать мешок боеприпасами», — подумал он.
Герман толкнул плечом металлическую дверь, ведущую к лестнице. На них тут же обрушился яростный звуковой шквал-шум выстрелов, свист пуль, крики. Похоже, наверху было жарко, если не сказать горячо.
— Какая муха укусила Мегаников? — пробормотал Герман и, обернувшись к Францу, который застыл на ступенях, словно древняя статуя в Парковой зоне, гаркнул: — Держись стены!
Охотник решительно двинулся вверх по лестнице, Франц на негнущихся ногах последовал за ним. Ему казалось, что стрельба раздается в непосредственной близости от него, и хотя до поверхности было еще три лестничных пролета, паренек очень боялся, что в него вот-вот попадет какая-нибудь шальная пуля. Он вздрагивал от каждого выстрела. К тому же тащиться вверх с тяжеленным мешком за плечами было тяжело и неудобно. Франц подумал, что это настоящая несправедливость. Крепкий и мускулистый Герман бежит впереди налегке, сжимая в руках всего лишь легкий арбалет, а он, как верный оруженосец из довоенной сказки, вынужден ползти за ним следом с автоматом, да еще тащить мешок, набитый под завязку патронами. А между тем в мешке были и болты для арбалета Германа, и немало весившая топийная граната.
40 
