Последние отзывы

  169  

Авиация маршала Кессельринга, базируясь на аэродромах Сицилии, заранее проутюжила фугасками английские позиции, досталось и Тобруку, но Меллентин сказал Роммелю, что в Тобруке еще Муссолини выстроил такие бетонированные бомбоубежища, что англичане не дрогнут:

– Впрочем, там англичан мало, в основном индусы, французы, евреи да южноафриканцы – мои земляки…

Из радиаторов грузовиков валил пар, быстро выкипали остатки воды охлаждения, внутри танков все было липкое от текучести машинных масел, расплавленных жарою. В узких триплексах виделся то клочок знойного неба, то холмистые кряжи на подступах к Тобруку. Танки Роммеля на полном форсаже моторов обошли Бир-Хакейм с юга, с ходу разгромили танковую дивизию Окинлека, они перемешали с песком и дерном две мотопехотные бригады и, развернувшись вдоль мощных «оранжерей», насыщенных минными ловушками, открыли сражение… Здесь их стали жестоко ломать американские танки типа «грант», сокрушающие цели с недоступных для немцев дистанций. Роммель второпях доверил своему дневнику признание в том, что появление этих машин армии США «вызвало панику в наших рядах… за один день мы потеряли более трети своих танков».

Среди горящих машин зигзагами мотался мотоцикл с коляской, в которой сидел граф Бисмарк – потомок «железного канцлера».

– Кажется, впереди нас – французы и евреи! – крикнул он Роммелю. – Им отступать уже некуда…

Потом англичане прижали Роммеля к своим минным полям, и он – как рассказывали – чуть сам не угодил в плен. Мокрый от пота, измазанный мазутом, в разодранных шортах, потерявший фуражку, он окликнул Тома:

– Впервые я понял, каково боксеру, которого притиснули к канатам, чтобы молотить его под свист радостной публики…

Штаб его был разгромлен. Среди развороченных телетайпов валялись оперативники, мертвые телефонистки в коротеньких белых юбочках. Английские радиостанции гудели от восторга, извещая Окинлека: «Роммель в западне… теперь ему не избежать позора капитуляции!» Не тогда ли в Каире и начали радоваться?.. 

– Неужели мы в котле? – удивлялся Тома. 

– Похоже, что так, – не отрицал Роммель. – У нас не стало своих позиций. Мы оказались сами внутри позиций противника, и, куда ни сунешься, всюду нас окружают боксы, западни и «оранжереи» Окинлека… Радируйте Кессельрингу, чтобы высылал ко мне все, что способно держаться в воздухе…

За ночь саперы расчистили коридор в минных полях, обставили его банками из-под бензина, в которых тлели фитили, указывая безопасный проход для танков. Роммель укрылся в глубине коридора, отгородившись от англичан их же «оранжереями». Через этот спасительный коридор всю ночь он перекачивал горючее для танков, пополнял боеприпасы… Удар!  – и три тысячи англичан, не ожидавших ударов, разом подняли руки. Из Тобрука вышли свежие танки, которые понесли страшные потери. Роммель беспощадно швырял в «мясорубку» боя дивизии итальянцев, сохраняя немцев для опасных участков сражения. Уго Кавальеро диктовал из Рима, чтобы он прекратил эту бойню (Роммель даже не ответил ему). С аэродрома Тобрука взлетели воздушные «танкоистребители», но зенитки Роммеля посбивали сразу сорок машин. Сизый угар не таял над полем боя, между проволочными заграждениями метались похоронные команды, немецкие и британские, наспех засыпая трупы раскаленным песком… 

– Тома, сколько у нас осталось еще роликов? 

– Едва ли наберется сто сорок. 

– А сколько у наших макаронников? 

– Штук семьдесят. Не больше. 

– И это все? 

– В с е…

5 июня Роммель разрезал британские дивизии на отдельные части. Борьба завершилась приказом по английской армии: «КАК МОЖНО СКОРЕЕ ОТРЫВАТЬСЯ ОТ ПРОТИВНИКА…»

– Лисица и здесь провела нас, – досадовал Окинлек. – Но сенсация для Роммеля всегда была дороже тактики, и сейчас он снова, как и в прошлом году, оставит Тобрук в своем тылу, чтобы, наступая нам на пятки, выбраться на рубежи Египта…

Черчилль прислал Окинлеку телеграмму из Лондона: «В любом случае не может быть и речи об оставлении Тобрука!»

Окинлек был убежден, что Роммель, словно угождая ему, станет преследовать отступающих, но войска Роммеля неожиданно развернулись прямо на Тобрук! На рассвете первые взрывы возвестили гарнизону крепости, что пришел его последний час. Гигантские бомбоубежища не могли вместить всех желающих пересидеть это время в тишине и спокойствии. Тесно? Да, тесновато. Но при бомбежках в Лондоне на станциях метро собиралось тоже немало народу… Они там и сидели, пока им сверху кто-то не крикнул, что можно вылезать – Тобрук сдался!

  169