257 
– Мы их остановим, – отвечал Сталин. – Правда, ходят слухи, будто в Турции собраны двадцать три дивизии для нападения на нас. Но мы и с ними расправимся…
Черчилль сказал, что Турция, пожалуй, останется в стороне от «большой драки», боясь ссориться с Англией. Настала минута прощания, и Сталин в некотором замешательстве предложил:
– А почему бы нам не выпить по рюмочке?
Минуя множество коридоров и комнат, они через площадь Кремля, совсем безлюдного, прошли в квартиру Сталина, где рыжая девица (дочь Светлана), расцеловав отца, стала накрывать стол, а ее папочка с большим усердием открывал бутылки.
– Не позвать ли и Молотова? – предложил он. – Думаю, он тоже от рюмочки не откажется…
За этой «рюмочкой» они и просидели с восьми вечера до глубокой ночи. Провожая гостя, Сталин просил его передать Рузвельту в дар от русского народа икру, балыки и белорыбицу… ну и, конечно же, армянский коньяк. Черчилль передал заокеанскому союзнику только закуску, а все спиртное уничтожил сам, желая похмелиться после сталинской «рюмочки». О переговорах в Москве он известил Рузвельта в таких выражениях: «Теперь им (русским) известно самое худшее, и, выразив свой протест (в меморандуме), они теперь настроены совершенно дружелюбно, и это несмотря на то, что сейчас они переживают тревожное и тяжелое время».
…Итак, второго фронта не будет, зато для армии Роммеля готовилась западня под Эль-Аламейном. Английский историк Реджинальд Томпсон писал, что решение Гитлера «во что бы то ни стало взять Сталинград спасло англичан от возможной катастрофы в Северной Африке…».
Дуайт Эйзенхауэр выражался еще откровеннее:
– Сопротивление русских обеспечивает нам свободу выбора места, времени и количества сил для наступления. Но будем честны: влияние наших войск в любом из углов Африки, будь то в Марокко или в Киренаике, никак не отразится на делах русского фронта, а если такое влияние и скажется, то результат его будет весьма ничтожен…
Может, потому в Англии и недолюбливали генерала «Айка»?
18. ПРОТИВОСТОЯНИЕ
Черчилль еще только собирался в Каноссу, когда Гитлер предупредил Муссолини, что все разговоры о втором фронте в Европе не стоят и пфеннига. «Считаю второй фронт нелепой затеей, – писал фюрер дуче. – Однако, поскольку решения в „демократических“ странах принимаются большинством, а следовательно, диктуются невежеством, необходимо всегда считаться с возможностью того, что безумцы одержат верх и попытаются открыть второй фронт…»
Сталинград был уже недалек, немецкие разведчики иногда выходили к его пригородам и, вернувшись обратно, охотно делились своими миражными впечатлениями:
– Со стороны степи, словно со стороны океана, Сталинград чем-то напоминает Нью-Йорк… на горизонте видны очень высокие здания, не хватает, кажется, только статуи Свободы, возвещающей нас о прибытии в страну демократов!
Начиная с августа 6-ю армию навещали лекторы по национал-социалистскому воспитанию, внушавшие солдатам:
– Если мы проиграем эту войну, в Германию вы уже никогда не вернетесь. Русские загонят вас в Сибирь, где от вас даже могил не останется. Если же кому и повезет, то, вернувшись на родину, он Германии не узнает. Сталин и его союзники, занюханные евреями, превратят нашу страну в конгломерат отдельных княжеств, как это было до Бисмарка, и вместо граждан великой Германии вы все окажетесь бесправными рабами в клетках бывшего Шлезвига, Баварии, Мекленбурга и прочих… Германию раздерут на куски – это уж точно!
Близость цели войны – Сталинграда – воодушевляла солдат Паулюса, их манили мягкие кровати в квартирах города, где, по слухам, было полно фруктов, винограда и рыбы, они мечтали ежедневно купаться в Волге, вспоминая свои недавние «буль-буль» в тех реках, что встречались им на пути и которые для русских служили последними рубежами их обороны:
– Не забыть, как я блаженствовал вечерами в реке Дон, но уже забыл, как называется эта станица.
– А я, парни, в паршивой речонке Сал утопил все белье со своими вшами. Вода в этой речушке теплая и противная.
– Хуже всего Аксай – вода в нем мутная и стоячая, как в болоте. Черт побери, скоро ли выберемся к Волге?..
За годы войны многие немцы шаляй-валяй освоили обиходный русский язык и, бывало, орали в сторону наших окопов:
– Эй, Иван, давай перекурим! Скоро «буль-буль»…
257 
