Лёгкий, ненавязчивый романчик 
179 
– Играй! – орал он. – Гуди «зорю»!
Трубач от волнения не мог отдышаться:
– …Час… час… сей-час… Ой, не могу!
Комендант в исступлении затряс его, словно грушу:
– Играй, зараза… Бей сигнал!
Клюгенау отобрал у горниста трубу:
– Оставьте парня. Когда-то я неплохо играл на флейте…
Барон вскинул горн к губам, и над головами людей, через фасы крепости, прорываясь через залпы, поплыл восторженный сигнал «зори».
– Так надо? – спросил Клюгенау, возвращая трубу.
– Дюже хорошо, ваше благородие. Именно так.
Прошло какое-то время, и вот из-за гор, переплывая над вражеским станом, над хвостатыми бунчуками и курдскими пиками, вернулась ответная «зоря».
Сомнений больше не было.
– Наши! – сказал Потемкин.
И священник заплакал:
– Господи, грешен я… столько душ загубил!..
А возле бойниц и окон было не протолкнуться. Карабанов, насев на чьи-то плечи, разглядывал дальние отроги, по которым спускалась, в пыли и грохоте, колонна русского отряда. Кто-то лез к окну прямо между его ног. Но вот турки опомнились, и рядом стоявший парень отлетел назад, хватаясь руками за изуродованное лицо:
– Ой, мамоньки… Ой, беда!
Но радость есть радость, и ничто не могло испортить ее в этот день.
– Как вы думаете, – сияя глазами, спросил юнкер Евдокимов коменданта, – сколько им времени понадобится, чтобы дойти до крепости?
– Думаю, через час они будут здесь.
– Так давайте открывать ворота. Пойдем навстречу!
– Подтяните пояс, – ответил Штоквиц. – Где ваши погоны, юнкер? Если нечем пришить, так носите их в зубах… И не говорите глупостей: вас начнут бить вот с этого места, и юшка из вашего носа будет тянуться до самых гор!
Завидев приближение русских, турки, быстро собираясь в густые толпы и поблескивая издалека оружием, спешили навстречу бою. Повсюду скакали всадники, из ущелий тянуло грохотом оркестров, табор за табором смыкались возле старого редута. Фаик-паша готовился дать генеральное сражение.
– Очень хорошо, – сказал Потресов Штоквицу. – Начиная с шестого июля мы еще не видели более удачной цели… Снарядов у нас мало, но попробуем.
– Куда, майор?
– Тысяча триста сажен. – ответил Потресов. – Накрыть редут, и заодно проверим, провалится ли потолок во дворце.
Штоквиц сложил в рупор ладони и прокричал в пальбе и грохоте перестрелки.
– Четверть ведра ставлю!
– В редут, в редут, – раздались голоса.
– Слышите, – повторил Штоквиц, – четверть ведра!
– Братцы, на радостях упьемся!
Штоквиц радостно захохотал:
– Болваны! Воды, а не водки… Четверть ведра!
Потресов поднялся по лестнице. Прошел в комнату, где, присев на низком лафете, торчало орудие. Подкатили заряды, пробанили на всякий случай ствол – пфук-пфук, зарядили.
– Эх, нет Кирюхи Постного! – сокрушался фейерверкер.
– Наводи, – ответил майор, и кто-то тронул его за локоть. – Уйдите, барон, уйдите отсюда!
Клюгенау помог сдвинуть станину:
– Не надо гнать меня. Будем падать вместе…
– Готова! – крикнул фейерверкер.
– Отойди… – Потресов скинул фуражку, мелко и часто перекрестил орудийный хобот. – Можно, – сказал, – пали…
В дымном обвале выстрела, корежа настил пола тормозными крючьями, откачнулась назад хоботина орудия. В зловонии пороха замелькали лица канониров, что-то треснуло, что-то закачалось. Но сооружение выстояло, и пушка, тихо пошипывая, уже поглощала второй заряд.
– Кажись, попали, – сказал фейерверкер.
– Палиґ, – ответил Потресов, и над старым редутом снова взмыло огнем и дымом; толпа турок покатилась прочь…
Клюгенау сбегал вниз, посмотрел, как стоят бревна под полом, и вернулся довольный.
– Трещат, но держать будут, – сказал он. – Впервые в жизни я ощутил вкус к риску в расчетах…
Штоквиц навестил Сивицкого в госпитале; тот без спора налил ему четверть ведра профильтрованной воды, благо сегодня все надеялись уже покинуть крепость. Не поленился комендант своими руками притащить воду к артиллеристам, и ее тут же выпили, не прекращая стрельбы.
– Сейчас наш Исмаил-хан, – рассказал Штоквиц майору, – разглядел в одном всаднике на белой лошади своего братца. Вы, майор, случайно не подбейте ханского родственника, а то ведь, сами знаете, Россия бедна генералами!..
В планы турок не входило допущение русских войск на улицы города, и потому длинные ряды вражеских колонн, разбрасываемые взрывами гранат, тут же смыкались, чтобы перехватить отряд Калбулай-хана еще на подходе к городу.
179 
