Лёгкий, ненавязчивый романчик 
190 
– Так нам, братцы, и патронов не хватит.
– Достанем патронов. Еще раз на вылазку сходим…
– Оно конешно: дело такое – солдатское!
А поручик Карабанов умирал. Еще вчера, жалея своего сумасбродного барина, денщик Тяпаев раздобыл для него госпитального супу. Была сварена немытая конина, и вонь шла из котелка такая, что Андрей зажал нос. Но когда он поел, то ощутил такой гнусный привкус во рту, что поручику стало дурно – он снова впал в обморочное состояние. Первое же, что он услышал, придя в себя, это просьбу денщика – доесть остатки супа.
– Милый ты мой, – сказал поручик, – образина ты дикая, вот погоди: если выберусь отсюда – я… я озолочу тебя!
– Не надо золотить, – ответил Тяпаев. – Ты лучше по мордам не бей меня больше…
И от этой просьбы стало Карабанову еще горше. Денщик ушел, и жажда скрутила внутренности почти острой болью. Брезгливость не позволяла Андрею пить гнойную воду, и он не знал, чем утихомирить жар в теле. Карабанов понимал, что есть еще один способ. И к нему многие прибегают. Но он еще не пробовал. А сейчас попробует…
В комнате никого не было. Однако он зашел в угол, словно стыдился кого-то невидимого. Выпить эту гадость было трудно. Карабанов решил покончить единым глотком и сразу понял, что этим способом жажды не утолить.
И отбросил от себя испоганенную кружку.
Вышел. Мутило и поташнивало от слабости.
– Какая мерзость! – простонал он, сплевывая.
Встретил Хренова: идет старик, в руке – трофейная винтовка дальнего боя, через плечо торба холщовая, как у калики перехожего, а в торбе патроны запасные.
– А ты еще не подох, дед? – спросил Карабанов.
– Куды-ы спешить, ваше благородье. Вот поясница гудит, а так-то и ништо мне. Даже блондинка меня не кусает. С других – быдто крупа, так и сыпет, так и сыпет. А у меня хошь бы одна. Инда обидно, коли делать нечего… Что ни говори, а все работа!..
– Эх, дед, дед… Из какого дерева тебя вырубали?
Карабанов прошел мимо шатра, под которым трудились персы, спросил часового:
– Будет ли толк? Когда же вода?
– Да ночью возились. Сейчас, видать, спать легли. Стихли…
Карабанов распахнул полы палатки. Так и есть: среди разбросанных инструментов лежали персы, уже мертвые. Между ними, уходя в бездонную глубину, чернела сухая глубокая скважина.
– Уходи с поста, – сказал Карабанов. – Больше тебе здесь делать нечего… Уходи!..
Было в роду Карабановых, гордившихся родством с князем Потемкиным-Таврическим, такое стыдное предание из времен Пугачевщины… Прабабка Андрея, женщина красоты невозможной, приглянулась одному мужику-атаману, и два года он возил ее по степям да низовьям. И будто бы родила она ему сына, и был тот сын родным дедом поручика Андрея Елисеевича Карабанова. В роду от него это скрывали, видел он только портрет своей красавицы прабабки, зверски изуродованной ревнивым прадедом, но от крепостных людей слышал эту историю не раз, и до сей поры, до «сидения» в Баязете, он стеснялся доли мужицкой крови в своих жилах. И только сейчас ему вдруг захотелось влезть в шкуру какого-нибудь Участкина или Егорыча, чтобы вот так же бестрепетно и стойко, как и они, переносить все тяготы осадной жизни…
На дворе, кольцом извиваясь вокруг бассейна, стояла длинная шеренга людей.
– Вы чего тут собрались? – спросил он.
– Очередь, ваше благородие.
– За чем очередь?
– На фильтр…
– Куда-а? – не понял Андрей.
– Да вот, – объяснили ему, – живодеры наши, говорят, по кружке чистой воды давать станут!
– Кто последний? – спросил Карабанов.
– Идите уж… мы пропустим.
– Нет, – ответил Андрей, – я выстою вместо с вами!..
8
Они стояли возле стены.
– Мне пришла мысль тогда, – сказал Некрасов, – заменить синус мнимым его выражением. Вот так… Тогда можно представить себе, что подынтегральная величина происходит от интегрирования известной функции бэ, дающей вот такой результат…
– Я вас понял, – ответил Клюгенау и отобрал из пальцев штабс-капитана кусок розовой штукатурки. – Тогда: минус бэ-икс, деленное на икс, между пределами от плюс а до минус бэ… Здесь я впишу так… Дифференцируя, мы получим…
Ватнин крикнул им с крыши:
– Вы что, не слышите? Подобьют вас, умников, турки…
К ним подошел Сивицкий:
– Нет ли у вас, господа, закурить?
– Нету, Александр Борисович. Спросите у казаков.
– И у них нету. Вот беда…
– Может, у нашего хана?
– Нет уж. Благодарю покорно. Лучше портянку изрублю в табак и выкурю…
190 
