Последние отзывы

  89  

– Что вы предлагаете, барон? – спросил Пацевич заинтересованно.

– Я предлагаю, господин полковник, написать туркам письмо с просьбой, чтобы они не применяли против нас крупповских пушек.

– Тут не до шуток, барон… Кто следующий?

– Латышев молчит, – заметил Штоквиц. – Похвальная скромность! Что ж, послушаем тогда сотников… Карабанов, говорите!

– А что мне говорить? – с мрачным выражением лица ответил Андрей. – Мое дело казацкое: мне прикажут – я выполню. Нет у меня настроения говорить сегодня, когда… Воды вот, – сорвался он неожиданно, – это верно, запасти надо. Провизия еще из Игдыра не пришла. Жарища в казармах, а ледоделательный аппарат застрял в Тифлисе… Впрочем, извините меня, господа, но я действительно лучше послушаю!

Хвощинский посмотрел на поручика с удивлением и укором, но Андрей отвернулся, концом шашки стал ковырять дырку в полу.

– Так нельзя, господа! – возмутился Штоквиц, и, наверное, возмутился даже искренне. – Один начинает с пустяков, второй балаганит, а другие вовсе отказываются говорить. Тогда позвольте высказаться мне.

Потребовалась карта.

– Она там, на полке, – подсказал Пацевич. – Некрасов, вы ближе всех: достаньте.

Юрий Тимофеевич замешкался, отыскивая карту среди вороха бумаг, коробок из-под сигар и затхлых лекарственных склянок.

– Офицер генерального штаба, – съязвил ему в спину Исмаил-хан, – а даже карты найти не может!

Никто бы и не обратил внимания на этот выпад хана, зная его характер, но Пацевич с неожиданной яростью вдруг набросился на подполковника:

– Ва-ше си-я-тель-ство! – сказал он, запинаясь от бешенства. – Некрасов не найдет карты, но зато найдет что надо на карте. А вы-то – что?.. Зажмите свой острый ум между ляжек и слушайте, что говорят взрослые люди!

Карту нашли. Разложили. Пацевич успокоился.

– Комендант, можете продолжать, – разрешил он.

Штоквиц был человеком далеко не глупым, и он хорошо понимал, что вокруг Пацевича уже образовалась пустота. Но портить отношения с ним тоже не следует, а потому, несмотря на горячее вступление, Ефрем Иванович начал довольно-таки осторожно.

– Мне кажется, – глубокомысленно заявил он, сделавшись на минуту печальным, – что горький опыт последних дней все-таки следует рассматривать положительно, ибо он дал возможность увидеть наши просчеты. Однако, ничего не приобретая, мы уже начали терять. Требуется, господа, как любит повторять полковник Хвощинский, дело. И первое, что необходимо, – это провести развернутую рекогносцировку в окрестностях Баязета. Надо уяснить наконец точное наличие противника, и в этом я могу быть солидарен с Адамом Платоновичем.

Закончив свою дипломатию, он сел. И тогда поднялся Ватнин: голову пригнул, как бык, расставил по столу свои ручищи.

– Я, – сказал Ватнин, – академий не кончал… Я, – сказал Ватнин, – книг вот читать не люблю… Я, – сказал Ватнин, – дурак, может быть… Одначе буду чесать то место, которое чешется!

Некоторые рассмеялись, но Ватнин продолжал в том же духе:

– А чешется, господа собрание, у меня вся шкура. Говорить-то красиво любой скажет. А вот свалка вещей, как в крепость въезжаешь, – мешает она? Мешает. Убрать надобно? Надо… Простите, господа собрание: мы с вами в ретираду ходим, в которую и шахи ходили. А куды солдат бегает – вы подумали? В кусты?.. А ежели завтра нас в Баязете запрут? Тогда как? – «Дизентерство» начнется, дохнуть будем?..

Исмаил-хан Нахичеванский рассмеялся, но на этот раз его уже никто не поддержал. Ватнин резал правду-матку, от которой многих коробило.

– Ну, – спросил есаул, – тогда как?..

– Верно, Ватнин, – поддакнул Некрасов. – Молодец!

– И это ишо не все, господа собрание… Огороды в Баязете убрать надо, с хозяевами расплатиться. Пущай недозрело что, а все наше. На корню скупить надобно. И – в крепость! По саклям провести повальный обыск. Отобрать все ружья, все пистоли, все ятаганы. Майдан разогнать к чертям собачьим! Чтобы никаких ораторов, никакой политики, никаких сплетен!.. Послухать их, так мы, русские, и грязные, и пьяницы, а сами хуже свиней живут, от жадности за копейку удавятся…

Он передохнул и закончил с грозной силой:

– Русский солдат пришел – то власть пришла русская! И никаких гвоздей! Не давать им, собакам, хулить да хаять нашу Россию и человека русского!.. Извините, господа собрание, ежели не так что ляпнул. Мы люди необразованные…

И он сел. Собрание оживилось. Некрасов взял слово.

  89