186 
— Ты не хочешь, не хочешь! Он взмолился:
— Я должен идти, Дейра! Аминий…
— В Тартар твоего Аминия! Твоих лошадей и эти скачки!
— Все! — неожиданно жестко произнес Элий. — Поговорим потом.
И, резко повернувшись, исчез в толпе.
У него почти не оставалось времени, его колесница уже стояла в одном из сложенных из туфовых квадр просторных стойл, расположенных по дуге против полукруглой стороны цирка. Как и следовало ожидать, Аминий здорово пробрал своего воспитанника за опоздание. Элий хмуро молчал, разбирая вожжи. Сейчас он совсем не думал о бегах, просто выполнял привычные действия; его взгляд казался обращенным куда-то внутрь, и в движениях не было привычного огня.
Юноша даже несколько удивился, когда началось движение: он видел происходящее словно бы откуда-то со стороны. Казалось, колесницы распластались в длине и мчались, точно некие странные существа, разбрасывая ленты пыли.
Элий привык чувствовать нервную дрожь лошадей и замечал малейший сбой в ритме их ровного бега. Его взгляд всегда устремлялся туда, куда надо, и слух обострялся в нужный момент, а сжимавшие вожжи пальцы работали плавно, как пальцы музыканта. Он знал, в чем секрет победы: главное — уметь дать свободу внутреннему чутью.
В том и заключался его талант, отточенный и раскрывшийся благодаря выучке Аминия. Его душа летела через препятствия, увлекая за собою тело, и этот порыв в свою очередь каким-то чудесным образом передавался лошадям.
Но сегодня все было иначе. Сегодня он сомневался, отвлекался и… думал. Эти мысли были как острые, больно ранящие осколки, они мешали — он почти полностью выпал из происходящего, позволяя лошадям вольно нестись вперед. Лошади вынесли бы, но… существовали еще и люди. Внезапно одна из колесниц оказалась очень близко, немыслимо близко. Удар! Элий не успел увернуться. Он знал: нужно как можно скорее перерезать вожжи, и выхватил нож… Он вылетел из квадриги, и гул толпы словно бы тоже взмыл куда-то вверх.
Элий не помнил, как оказался на земле. Он только видел кровь, много крови, она растекалась вокруг, и песок жадно впитывал ее. Он хотел встать и не мог — это было как во сне, — и ему очень мешал бешеный рев зрителей, который — он чувствовал это — предназначался уже не ему. А кони били и били копытами в песок, квадриги совершали положенные круги, и цирковые служители, оттащившие юношу за край беговой дорожки, занялись им лишь по окончании забега. При падении Элий с размаху стукнулся головой о каменный столбик меты, и хотя кожаный шлем немного смягчил удар, лицо было залито кровью. Пришел Аминий; бегло осмотрев своего воспитанника, определил у него множественные переломы и сказал ожидавшим его решения служителям:
— У него есть мать, она живет на Субуре. Будет лучше, если его доставят прямо туда.
…Крики на улице возвестили о появлении страшной процессии. Тарсия была дома; она выглянула в окно и сразу все поняла. Она сбежала вниз, и хотя ее душу словно бы разрывало в клочья, удержалась от плача и причитаний и очень спокойно, как могло показаться со стороны, указала путь наверх.
Следом с горестным воплем вбежала какая-то девушка; она исступленно рванулась вперед, но Тарсия оттолкнула ее и склонилась над сыном. Она велела положить его на кровать и быстро освободила изголовье, убрав подушки. Люди, что принесли Элия, чуть потоптавшись, ушли. Тарсия не задала им никаких вопросов: все было ясно и так. Незнакомая девушка продолжала плакать, дрожа всем телом. Тарсия резко обернулась к ней:
— Кто ты?
— Я… я невеста вашего сына. — У нее были круглые, испуганные, ничего не понимающие глаза.
— Тогда не стой, а беги за помощью. Или нет… — Внезапно лоб женщины прорезали морщинки. — Ты умеешь читать? — Она поднялась и, пошарив в сундучке, отыскала какой-то предмет. — Вот табличка. Беги и найди этого человека. Скажи, с его сыном случилось несчастье. И пусть приведет самого опытного врача, какого сможет отыскать.
Девчонка исчезла. Тарсия принесла воду и осторожно смывала кровь и песок с лица и волос Элия. Она разрезала тунику на его груди, чтобы ему было легче дышать. Иногда он стонал, не открывая глаз. Женщина чувствовала в душе какой-то мертвенный ужас, рассеять который могло только появление Элиара. Как ни странно, она не допускала даже мысли о том, что, возможно, его давно уже нет в Риме.
Он явился под вечер в сопровождении какого-то человека; быстро сбросив короткие военные плащи, они склонились над раненым. Потом Элиар отошел, уступив место своего спутнику, и тот принялся осторожно обследовать тело юноши.
186 
