64 
— Я так тебя люблю, что порой даже больно становится.
Губы их встретились. Они медленно опустились на одеяло. Рука Дика скользнула под ее свитер и коснулась не скованных бюстгальтером грудей — полных, теплых, трепещущих от любви. Подняв ее свитер вверх, Дик с любовью смотрел на ее груди. Склонившись, коснулся губами ее тела — легко, неторопливо и нежно, подобно солнечному лучу.
— Дик, остановись. Ведь прислуга…
— У прислуги выходной, ты забыла?
— А дети? — Голос ее заметно утратил решительность, и виноват в этом был проворный язык Дика, ласкающий ее соски.
— Уж им-то точно не до нас. Они посмотрели на спящих детей. Малыши заметно поправились, стали пухленькими и цветущими — красноречивое свидетельство окружавшей их атмосферы счастья.
— Они такие милые, правда? — тихо сказала Лейни.
— Да. И знаешь, что любопытно: всякий раз, когда в городе отключается электричество, девять месяцев спустя происходит демографический взрыв. Правда, на сей раз я ничего такого не слышал. Впрочем, сбой продолжался всего-то минут десять.
Озорно рассмеявшись, Лейни сказала:
— Значит, ты у нас рекордсмен. За столь короткий срок мы определенно внесли значительный вклад в решение проблемы рождаемости.
На лице Дика появилась так нравившаяся ей самоуверенная усмешка. Ни слова не говоря, он расстегнул сначала ее джинсы, затем — свои.
Лейни чувствовала, как поднимается в ней горячая волна желания, как тянется к нему каждая клеточка ее тела в предвкушении его умелых ласк.
— Разве я не говорил тебе всегда, что я человек, достигающий быстрых результатов?
Ей пришлось признать его правоту, когда она ощутила на себе тяжесть его тела.
— Лейни… Милая моя, драгоценная… любовь моя.
А еще он всегда умел находить нужные слова.
64 
