8 
– В страхе нет ничего постыдного. Я тоже боюсь… – Она протянула руку, дотронулась до гладко выбритого подбородка Амира, заставляя смотреть на себя. – Боюсь скуки.
Утреннее солнце леопардовым узором лежало на ее коже. Одеяние, которое дозволялось носить лишь египетским царицам, охватывало стройное тело, оставляя обнаженными грудь, руки и ноги ниже колен.
– Ты запираешь себя в клетке своей беспомощности. Тебе нет места среди людей. Я могу помочь тебе изжить свою слабость. Отведу к тем, кто освободит твою темную суть. Если ты хочешь этого.
Она была старше его на двадцать пять лет. Но ее лицо и тело оставались молодыми. Будучи великолепным алхимиком, Киа могла творить маленькие чудеса над своей плотью.
Умная, образованная, решительная, равнодушная к своей и чужой боли.
Она привела Амира в клан Асиман, глава которых доверял этой смертной женщине так же, как себе самому, если не больше. Ведь она была так умна, бескорыстна, стремилась к познанию истины и давала столько ценных советов.
Несколько десятилетий новый ученик магистра послушно выполнял волю господина. Сумел стать его доверенным лицом. А потом убил его с помощью прекрасной человеческой советницы, чтобы занять место верховного магистра. Без жалости и сожаления, в тот миг, когда учитель не ожидал нападения…
Амир был болен этой женщиной еще целых десять лет. Она приходила к нему, новому главе клана, на закате, пахнущая морской солью и раскаленным песком, а уходила утром. Удержать ее было невозможно так же, как солнце.
Амир, предлагал ей бессмертие, но Киа отказывалась, смеясь.
– Единственное, что примиряет меня с этим миром, – купание в морских волнах на рассвете. Я не хочу лишиться последней радости.
Лунный свет обливал ее полуобнаженную фигуру белым шелком и застывал в глазах двумя лужицами расплавленного серебра.
– Обращение не обязательно. Есть другие пути.
Из темного сада долетало невнятное журчание ручейка и вздохи ветра в вершинах деревьев. Тихий голос женщины тонул в шелесте и шепоте ночи:
– Стать твоим гемофагом? Мне уже скучно. Как ты думаешь, смогу ли я пережить вечную жизнь?
Все свои знания и силы Амир направил на то, чтобы ее тело как можно дольше оставалось молодым. Но удержать дух в этой прекрасной оболочке мог лишь один Ахура-Манью.
Киа умерла на рассвете. Ее золотой саркофаг магистр приказал опустить на дно моря, которое она так любила…
«Кому бы мы ни поклонялись, – прошептал Амир, наклоняясь к огню, – мы все равно поклоняемся солнцу».
Пламя дохнуло жаром в его лицо в ответ на мысль, которую большинство братьев посчитали бы кощунственной.
В комнату бесшумно вошел Кайл, почтительно преклонил колено и заговорил, не поднимая головы.
– Прошу прощения, магистр, учитель просил передать вам… – он сделал паузу, резко вздохнул и закончил неутешительную новость, – опытный образец погиб. И мы пока не знаем почему.
Амир медленно повернулся к нему. Шею молодого человека все еще окольцовывал широкий красный рубец – след от наказания тридцатилетней давности так и не прошел. «А ведь колдун был почти у меня в руках…» Магистр перевел взгляд на стену, где пламенела фреска, изображающая силуэт женщины, погружающейся в океан. Навстречу ей из воды поднималась заря…
– Передай учителю, я сейчас буду.
Кайл торопливо вышел. Верховный маг еще раз коснулся лепестков огня, тянущихся к нему сквозь решетку. Поднялся, обеими руками огладил складки тяжелого одеяния и, не торопясь, направился к выходу. Массивная дверь захлопнулась за его спиной, закрыв в комнате воспоминания прошлого.
Лаборатория была практически пуста. Хмурый Якоб записывал результаты последнего эксперимента.
Во внешности второго помощника Амира причудливым образом смешивались римские и франкские черты. Светлые, холодные северные глаза, в которых иногда начинали светиться отсветы безумия берсерка, под сросшимися у переносицы черными бровями. Нос благородного патриция, одного из тех, что так любили изображать на античных памятниках. Кожа, сохранившая матовую смуглость южанина, тяжелая квадратная нижняя челюсть.
В зависимости от душевного состояния асимана в нем ярче проявлялся образ одного из предков, заглушая другой. Сейчас перед Амиром сидел благородный житель Великой Империи, поглощенный научной работой.
Ученик Якоба упаковывал остатки опытного образца в черный полиэтиленовый мешок. Увидев магистра, второй помощник начал приподниматься, но Амир жестом велел ему оставаться на месте и не прерываться. Подошел к Кайлу.
8 
