42 
— Что это ты собрался делать?
— Кормить тебя.
— Я и сама могу.
— Лежа? — Темная бровь приподнялась.
— Нет, но…
Корт покачал головой.
— Лежи. Только приподнимай голову и жуй. Я принес то, что ты любишь.
Трейси замялась. Корт воспользовался возможностью и сунул ей в рот кусочек курицы. Вилку Корт почти сразу отложил, кормил ее прямо руками. Дав ей кусочек кукурузного хлеба, отправил другую половинку себе в рот. То же самое сделал с ломтиками яблока, приправленными корицей, с жареными зелеными помидорами, с морковью в кленовой глазури. Морковка липла и пачкалась, и он наклонился и слизнул сироп у нее с губ. Внутри у Трейси сразу образовался тугой и болезненный комок. А он не торопился — пока она не оттолкнула его.
— Корт…
Оба одеты, Джош с удовольствием чавкает в метре от них — и, однако, как это все интимно, чувственно!
— Ш-ш. Доедай, а то не получишь десерта.
— Откуда ты знаешь, что из еды мне нравится?
— Метрдотель учится у тебя, она и помогла мне.
От любопытных соседей тоже бывает польза. Скормив ей очередной кусочек, он потянулся свободной рукой к качалке, в карман пиджака. — Кстати насчет любопытных: аптекарь сказал, что, может быть, тебе пригодится лекарство, которое ты заказала. Тебе, должно быть, здорово плохо, это очень сильное средство. — Он протянул ей бутылочку с лекарством от спазмов.
— Очень любезно со стороны мистера Виллса вспомнить обо мне.
— Здешние заботятся друг о друге. Перевернись и положи грелку к пояснице. Я принесу десерт.
У стульчика Джоша он приостановился.
— Ну ты и напачкал тут, приятель.
Джош ответил слюнявой улыбкой, и сердце Трейси растаяло. Эти двое так быстро продвинулись в своих отношениях. Как она и ожидала, отец из Корта вышел отличный. Что бы ни случилось, она никогда не раскается в той роли, какую сыграла в их сближении. И никогда не раскается в том, как провела время с Кортом.
Корт вернулся быстро, с миской в руках.
— Хочешь бананового пудинга?
— Ага.
Любимое кушанье не разочаровало: терпкое, сладкое и нежное — все разом. Она закрыла глаза и вздохнула от удовольствия. И тут почувствовала, как губы Корта накрывают ее рот. Он раздвинул ее губы и нашел ее язык своим, переплел их в медленном, гипнотизирующем танце. Трейси забыла, как дышать.
— Изумительно, — жар его очей намекал, что говорит он не о пудинге. Он угостил ее еще одной ложкой — и еще раз поцеловал.
— Корт, нам нельзя.
Казалось, он хотел возразить, но вместо этого пожал плечами. Несколько бесконечных секунд молча смотрел на нее, потом у него на лице заиграл мускул.
— Давай это сделаем.
— Что сделаем?
— Свадьбу.
Трейси громко глотнула и отставила свой чай со льдом на столик, боясь пролить.
— Что-о?
— Из этого дела с помолвкой мы не выберемся, не ранив ничьих чувств. Так что выходи за меня.
Прижав руку к груди, она старалась проглотить застрявший в горле комок.
— Ты же не любишь меня, Корт.
Он отставил миску с пудингом на кофейный столик и провел костяшками пальцев по ее щеке.
— Но я доверяю тебе больше, чем кому бы то ни было из всех, кого знаю, и ты мне нравишься. Нам хорошо вместе.
— Этого мало.
— Можно сделать так, что будет достаточно. Поехали со мной. Около университетского городка полно школ. Сможешь найти работу. Или просто посидишь дома с Джошем.
Сколько лет она втайне мечтала о предложении от этого мужчины. И вот оно сделано, и надо отклонить его.
— Корт, я не хочу бросать родных и работу. А ты не захочешь остаться здесь.
— Мы сможем вернуться в Техас после того, как я завершу обучение. Практиковать я смогу и в Сан-Антонио.
— Нет, не могу. Я нужна семье.
— А что ты будешь делать, когда мы с Джошем уедем и все начнут перешептываться, и пялиться, и жалеть тебя?
Удар ниже пояса. В Трейси боролись обида и гнев. Она выпрямилась. Что он, из жалости это выдумал?
— Конечно, тебе удобно, что не придется бегать в поисках няни, — а что с моими планами?
— Ты и там сможешь подать на должность директора.
— Я должна быть здесь. Корт.
Он потер затылок.
— Нам было бы так хорошо.
Самое важное, что Трейси вынесла из тридцатилетней истории брака родителей, — это не соглашаться на меньшее, чем истинная любовь. На примере отца и матери она поняла, что любовь способна выручить из любой беды.
— Если я вообще выйду замуж, то по любви.
42 
