ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Легкая, как шелк, вода нежно ласкала тело Жанин, помогая ей привести в порядок мысли, которые сумбурно роились в голове с того самого момента, как Никос обнял ее в развалинах храма. И теперь, медленно плавая по бассейну, Жанин вспоминала все буквально по секундам.

Она злилась на себя за то, что позволила себе увлечься Никосом. Это было настоящим безумием с ее стороны. Она приехала в Грецию к Стефаносу! И он — единственная причина ее путешествия в эту страну. Только он! В ее жизни и сердце не было места другому мужчине.

Набрав, в легкие побольше воздуха, Жанин резко, создав фонтан брызг, нырнула в самую глубь бассейна, словно пытаясь убежать от собственных мыслей.

Выплыв к другому бортику, Жанин залюбовалась, как один из гостей отеля играет в бассейне со своими детьми, пока жена загорает. Он подбрасывал вверх надувной мяч, а его дети, подобно стайке дельфинов, бросались за ним вдогонку, весело крича и смеясь. Отец широко улыбался, глядя на своих детей.

Жанин внезапно почувствовала приступ душевной боли. Дочь этого мужчины, девчушка лет десяти, победно плыла к отцу, толкая перед собой мяч, и громко кричала тоненьким звонким голоском: «Папа, папа!»

Отец распахнул объятия навстречу дочери.

— Эла! — воскликнул он.

Это слово показалось Жанин очень знакомым. Она не знала, что оно означает, но часто слышала, как родители-греки отвечают так на зов своих детей. Девочка отдала мячик папе и угодила в его объятия. Он засмеялся и с любовью поцеловал ее в макушку, прежде чем снова бросить мяч.

«Какая счастливая малютка! — подумала Жанин. Эти слова вертелись у нее в голове. — Как ей повезло, что у нее есть отец, который с ней играет и души в ней не чает…»

Жанин переживала, что ей не довелось испытать подобных мгновений. Когда Жанин была подростком, она попыталась сама выяснить, кто же ее отец, но потерпела неудачу. В итоге Жанин бросила это бесполезное занятие.

Внешне Жанин очень походила на мать: светлые волосы, стройная фигура. Исключение составляли лишь карие глаза. С возрастом мать начала болезненно воспринимать подрастающую свою копию, особенно когда смотрела в зеркало, отражавшее не юное создание, а уже немолодую женщину.

Отъезд Жанин из родного дома принес обеим женщинам облегчение. Дочь перестала мозолить своей красотой глаза матери и начала новую жизнь, совершенно не похожую на ту, которую вела прежде. Жанин не скучала по дому, где не прекращались вечеринки, и создавалась видимость беззаботной жизни. Все было настолько наигранно и бессмысленно, что она ни капельки не сожалела, что выбрала себе другую жизнь.

Но Жанин до сих пор не могла оправиться от шока, когда три года назад узнала о смерти матери, которая разбилась на машине с очередным любовником, женатым мужчиной. Вскрытие показало, что у обоих уровень алкоголя в крови превышал все допустимые нормы.

Кроме матери, у Жанин больше не было родственников — во всяком случае, она о них не знала. Остались только друзья.

Стефанос был словно послан ей свыше. Жанин была безгранично благодарна ему за то, что он вихрем ворвался в ее жизнь и изменил ее. Ради него она была готова на все. Поэтому ей лучше забыть о Никосе Кириакисе. Увлечение становилось крайне опасным, да и ненужным. Жанин прекрасно обойдется и без него.

* * *

Никос вышел на балкон своего номера. Заходящее солнце нависло над садом, выделяя силуэты стройных кипарисов. «Стефанос не ошибся с выбором места для отеля», — подумал Никос.

Никос нахмурил брови. С балкона он видел, как Жанин размеренно плавает вдоль бассейна. Стефанос также был разборчив в выборе женщин. Никосу было достаточно одного дня, проведенного наедине с Жанин, чтобы понять, почему его шурин так увлекся этой девушкой. И дело было не только в ее безупречной красоте…

«Мне просто нужно с ней переспать, — твердил себе Никос. — К счастью, это очень легко сделать, — цинично усмехнулся он про себя. — Стоит только подумать о Жанин, как во мне сразу просыпается непреодолимое желание обладать ее прекрасным, чувственным телом».

Не торопясь Никос снова прокрутил в мыслях тот эпизод, когда он обнял ее на развалинах храма. Ее тело тут же отозвалось на прикосновение сильных мужских рук, став таким податливым, что он с трудом отпустил ее.

  17