47 
Джоанна моргнула. Сандро собирался купить это поместье еще год назад? А она думала, это было импульсивное желание.
– Но человек предполагает, а Бог располагает, – печально продолжала женщина. – Я соболезную по поводу трагической смерти твоей младшей сестры, Джоанна, – мягко добавила она. – Такой чудовищный удар для тебя!
Об этом она тоже знает? Джоанна напряглась.
– Я уже справилась…
– Это очень нелегко, – было видно, что твердый тон Джоанны не обманул эту женщину. – Какое трагическое совпадение: как раз в то время, когда мой сын собирался купить для своей семьи это чудесное поместье, вас постигла такая страшная потеря… Вы верите в судьбу, Джоанна?
– Я… никогда не задумывалась над этим, – осторожно ответила девушка.
– А в любовь? – настаивала та. – Верите ли вы, что истинная, глубокая и честная любовь может победить все? Или же, наоборот, никакая любовь, никакие старания любящих не способны обмануть неблагосклонную судьбу?
– Я не совсем понимаю, что именно вы стараетесь сказать мне… – уклончиво отвечала Джоанна, бросая взгляды на дверь и моля Бога, чтобы Сандро вошел как можно скорее. Но его все не было, а его мать, видимо, тоже возложила на себя Миссию. Неужели это их семейная черта? Сбить ее с пути было нелегко.
– Я имею в виду, cara, вот что: верите ли вы в то, что ваш брак с Сандро имеет шанс выжить, или же вы считаете, что он лишь зря мучает обоих, отказываясь признать поражение?
– Мы еще не определились, – натянуто проговорила Джоанна.
– С физической стороной брака?
Джоанна вскочила, и то же сделала гостья, обняв девушку рукой за талию с силой, весьма неожиданной в такой изящной особе.
– Я не собираюсь совать свой нос в чужие дела. Но, пожалуйста, Джоанна, у тебя ведь нет mamma, с которой ты могла бы посоветоваться о таких вещах! Я понимаю, – уговаривала она, – что это нелегко для тебя после всего, через что ты прошла. Но мне больно видеть, как страдает мой сын из-за того, что ты не…
Она замолчала на полуслове. Джоанну затрясло, потому что ее слова ранили, по-настоящему ранили.
– Я могла бы помочь тебе разобраться в себе…
– Никто не может здесь помочь, – Джоанна резко высвободила свою руку, лицо ее было белее мела. – Это вас не касается…
– Что здесь происходит?
Джоанна развернулась на каблуках и взглянула на Сандро остановившимися глазами.
– Ты рассказал ей! Я никогда тебе не прощу…
Она хотела пройти мимо него, но он схватил ее за плечи.
– Отпусти меня, – сказала она с отвращением. Теперь это было настоящее отвращение.
– Мама знает не все, только то, что рассказала Молли. Я же всего лишь человек, Джоанна. – (Ее ледяное лицо нисколько не потеплело). – Мне нужно было поговорить с кем-то, кому я мог довериться, о том, что случилось с нами!
– Это случилось не с нами, а только со мной!
– Нет, Джоанна, – настаивал он. – Я расплачиваюсь за то, что эти негодяи сделали с тобой.
– Тебе больше не надо платить. Я ухожу отсюда. Даже если мне придется просить милостыню!
– Думаешь, я тебя отпущу? Просто потому, что ты разозлилась из-за моей заботы о тебе?
Наконец в ее глазах что-то мелькнуло.
– Я доверилась Молли, а она рассказала тебе. Молли доверилась тебе, а ты рассказал своей матери. Кому доверилась твоя мать, Сандро? Сколько кумушек из великого семейства Бонетти перешептываются за закрытыми дверями своих гостиных о том, как печально закончился твой брак с обесчещенной женщиной?
– Ох, нет, Джоанна! – подала взволнованный голос его мать. – Я никому не говорила! Как же можно! Я бы никогда…
Но Джоанна уже не слушала. Прошло время, когда она могла слушать, что внушают ей другие.
– Я чувствую себя снова изнасилованной, понимаешь ли ты это?
Сандро попытался прижать ее к себе, но она не далась. Ее била дикая дрожь. Дрожь ужаса, гнева и отвращения к самой себе, отвращения, которое всегда возникало, когда она думала о том, что с нею случилось.
– Джоанна, не надо! – Сандро пытался привлечь ее к себе. – Мама, ну почему ты не могла промолчать!
– Она права, разве не так? Я не должна снова разрушать твою жизнь. Я недостаточно хороша теперь для тебя!
– Ты разрушаешь меня тем, что разрушаешь себя. Не смей так говорить о себе! Из-за того, что какие-то животные набросились на тебя, ты не превратилась в неприкасаемую!
– Превратилась. Разве ты не видишь? Я м-могла подарить тебе только эту малость. Ты давал м-мне целый мир, а я – только это. И эти двое… они отняли у меня мой дар тебе. А теперь я больше не могу отдавать себя! Мне жаль, Сандро, но я просто не… просто не могу!
47 
