36 
Здесь ей удалось выговорить одно слово — только одно.
— Никос, — выдохнула она.
Она принадлежит ему. Снова ему. Но совсем иначе. Теперь он не злится на нее, не опасается ее корысти. Он не собирается цинично и расчетливо соблазнять ее, уступая своему желанию.
Сейчас она с ним, потому что он хочет, чтобы она была с ним, рядом, хочет чувствовать ее присутствие, потому что это счастье. Хочет нежно гладить обнаженное шелковое плечо, хочет осторожно освободить второе плечо и прижаться к нему губами, хочет расстегнуть молнию и уронить на пол платье, чтобы еще раз задохнуться, онеметь от красоты этого дивного тела.
Прижать его к себе.
Хочет отдать нежность, всю ту нежность, которой так много в его сильном теле, этой восхитительной женщине. Обнять ее, обнять крепко-крепко и защитить. Защитить от сурового мира, от недобрых людей, от коварных мужчин, таких как… таких как он.
Хочет быть с ней открытым, искренним и честным.
Хочет вместе с ней подниматься и парить в невыразимом, бесконечном, счастливом, сладостном и щемящем блаженстве!
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Ари оживленно рассказывал обо всем, что он видел с крыши Нотр-Дам, а Энн и Никос счастливо улыбались. Они завтракали в ресторане и… держались под столом за руки.
Так просто — и так много для меня значит, думала Энн. Вызывает чувство светлой нереальности.
Весь мир заполнился этим пьянящим чувством.
Определенно она сошла с ума. Это сумасшествие — поддаться Никосу Теакису. Но как ему сопротивляться? Невозможно! Этого не получалось даже тогда, когда он так откровенно презирал ее, а теперь… Внутри все сжимается, стоит только вспомнить о… Он так нежен, так хорош… Нет, нечего и думать о каком-то сопротивлении.
Никос не говорил о своих планах, но скоро из свадебного путешествия вернется Тина, она собиралась пока работать. И тогда оба дорогих ей человека уедут в Грецию…
Возможно, у меня в запасе несколько дней — может быть, один или два, — но пусть они будут мои. Не надо ни о чем думать!
Только это хотя бы немного разумно в том безумии, которое она совершает. Что же делать? Поздно призывать себя к благоразумию. Поздно!
После ланча они пошли в Люксембургский сад. Ари играл там с другими детьми, и оказалось, что рытье ям в песке нисколько не потеряло для него своей привлекательности — несмотря на обилие новых чудес, метро, бесчисленных захватывающих аттракционов. Потом они ели мороженое в кафе, посмотрели кукольное представление и еще раз прокатились на метро.
Вечером, когда утомленный Ари уснул, они обедали в номере, не слишком затягивая еду. И снова была магия сказки, снова она заснула в надежном кольце сильных и нежных рук.
Но сон резко прервался. Солнце уже давно светило, и Ари, нетерпеливо ожидая следующих развлечений, пошел разыскивать свою тетю.
— Пора вставать! — выкликал он, хлопая в ладоши.
Открыв глаза, Энн и Никос увидели, что мальчик смотрит на них с большим интересом.
— Мамы и папы спят в одной кровати, — авторитетно заявил он.
— Иногда дяди и тети тоже, — ответил Никос, садясь и потягиваясь и нисколько не смущаясь оттого, что их обнаружили.
— А что мы делаем сегодня? — Ари не возражал дяде.
— Сюрприз, — ответил Никос. Сюрпризом оказался очередной парк с аттракционами.
Это время было для Энн невероятно счастливым, нереально счастливым. Два самых дорогих существа на свете рядом с ней. Восторг днем, упоение, чудо, которому даже нет названия, — ночью. Только иногда не удавалось подавить щемящую мысль. Страшную и жуткую — еще день, и…
И вторую… Никто, никакой мужчина не займет для нее место Никоса. А она для него всего лишь очередная женщина…
Было чудесно. Иногда она забывалась, ей казалось, что они семья…
Трудно поверить, что это временно, иллюзорно.
Но когда на следующее утро Никос объявил за завтраком, что они проведут уик-энд в Нормандии, ее настроение сразу поднялось.
Он забронировал номера в элегантном отеле у моря. Дни они проводили на бесконечных песчаных пляжах с Ари, ночи на двухместной кровати, а Ари крепко спал в смежной комнате.
Как-то утром, когда они неспешно завтракали в номере, а Ари в соседней комнате смотрел мультики, Никос заговорил:
— Вот и пришел конец нашим маленьким каникулам, надо возвращаться.
Так-то. Она — в Лондон. Никос и Ари — в Грецию. Переживать это хуже, чем представлять. Как будто в нее вонзили нож. И кровь стучит в ушах.
36 
