очень нудно 
34 
— Вот… — Люк дал ей ручку, но она не слышала его объяснений. В ушах у нее шумело. — Подпиши здесь. — Смуглый палец указал место и замер в ожидании.
Бумага расплылась в серо-белое пятно. Кэтрин смущенно опустила голову.
— Просто п-подписать? — пролепетала она, с ужасом ожидая, что надо будет сделать что-то еще, о чем он не упомянул, поскольку, естественно, считает, что она сама сообразит.
— Просто подпиши.
Она медленно и аккуратно поставила свою подпись. Люк забрал документ и положил перед ней другой.
— Теперь здесь.
Она подписала и его, небрежнее и быстрее.
— Так? — Стараясь скрыть радость при виде его согласного кивка, она подняла бумагу. — Ты когда-то сказал мне никогда не подписывать то, что я не могу прочесть, — неуверенно пошутила она.
— Я был тогда глупее, чем теперь. — Он бросил на нее изучающий взгляд. Напряженное выражение на ее нежном лице стало ослабевать, но рука еще дрожала. — Это на итальянском, сага, — нежно добавил он.
— Я и не посмотрела как следует.
Она неловко положила бумагу обратно.
Прежде чем она успела отвернуться, на плечи ей легли руки и поставили ее прямо перед ним. Он сидел на краю полированного стола.
— А мне кажется, дело не только в этом, — тихо сказал он. — Ты не думаешь, что пришло время закончить эту игру? Не знаю, отдаешь ли ты себе отчет, но это мешает взаимопониманию между нами.
Она побелела как мел.
— Иг-гру?
Он вздохнул.
— А как ты думаешь, почему я сам заказываю для тебя еду в ресторанах?
— Я… я не знаю… так быстрее, — пролепетала она, дернувшись, чтобы высвободиться, но он, казалось, этого не заметил.
— А я самым непостижимым образом угадываю: что ты хочешь заказать? — проворчал он. — Кэтрин, я заметил, что тебе трудно читать, еще в первую неделю, которую мы провели вместе в Лондоне. Я наблюдал за всеми твоими мучительными уловками, и должен сказать, меня это здорово поразило.
Ее изумленный взгляд затуманился внезапно нахлынувшими слезами. Она готова была сквозь землю провалиться. Его низкий голос, как бы тихо и спокойно он ни звучал, точно бич, хлестал ее по самым уязвимым местам. Горло у нее сжималось так, что она не могла произнести ни звука. Она хотела только одного — скрыться от него, но его руки вцепились в ее запястья не хуже стальных наручников.
— Надо нам наконец с этим разобраться, — твердо сказал Люк. — Почему ты с самого начала не призналась мне, что у тебя дислексия? Я не мог этого понять. Ты стеснялась, я не хотел сделать тебе больно, потому тоже стал притворяться. Я делал вид, что ничего не замечаю, но, продолжая притворяться, я все время надеялся, что ты постараешься что-нибудь с этим сделать.
— Это невозможно! — закричала она. — Все, что можно, делали, еще когда я училась в школе, но я так и не смогла научиться читать!
— Теперь-то я это знаю. Может, ты перестанешь вырываться? — спросил он, сильными руками пресекая ее попытки освободиться. — Я знаю, что у тебя дислексия, но тогда я не знал. Я думал…
— Ты думал, что я неграмотная! — зарыдала она. — Никогда тебе этого не прощу.
— Выслушай меня. — Он придвинул ее к себе. — Я тоже виноват. Я выбрал путь наименьшего сопротивления. Я закрывал глаза на то, что мне не нравилось. Я должен был попробовать тебе помочь. Если бы я попытался, я бы сумел разобраться. Но ты все равно должна была мне сказать, — заключил он.
— Отпусти меня! — кричала она, рыдая от унижения.
— Да ты слышишь, что я тебе говорю? — Он легонько встряхнул ее, и она сразу пришла в себя. — Если бы я знал, если бы я понимал, в чем дело, я бы не раздражался оттого, что ты не пытаешься ничего предпринять. Я ни в чем тебя не обвиняю, понимаешь?
— Ты меня стыдишься! — в отчаянии воскликнула она.
Он медленно встал, прижал ее к себе и, положив руку на ее золотистые волосы, слегка откинул ей голову.
— Совсем нет, — твердо возразил он. — Тут нечего стыдиться. Дислексией страдали Эйнштейн и да Винчи. Если она не помешала им, не помешает и тебе!
— Ах, Люк! — то ли всхлипнула, то ли икнула она и взглянула на него. — Не помешает? Может, мой случай гораздо тяжелее!
— Не понимаю, как я мог быть слеп так долго, — проговорил он. — Ты не ощущаешь направления, ты не различаешь право и лево, тебе трудно наклоняться, а иногда ты кое-что забываешь. — Последнее он произнес шутливо, поддразнивая ее и утешая.
34 
