очень нудно 
37 
– Понял, мож далее не разжевывать, – обиженно просопел Зингер, явно желавший выругаться, но вынужденный сдержаться, поскольку группа тюремщиков почти поравнялась с подворотней.
Дарку было забавно наблюдать, как его товарищ морщит с расстройства нос. В этот миг Грабл походил на кота, мимо которого вереницей шествуют обнаглевшие мыши, а он мучается, поскольку в силу не зависящих от него обстоятельств не может напасть.
Тюремщики прошли мимо. Они неспешно прошествовали, тихо болтая о чем-то своем, и, как назло, никто из них даже не подумал воспользоваться подворотней, чтобы распрощаться с кружкой-другой лишней в организме жидкости. Это обстоятельство весьма опечалило все еще надеявшегося на драку Зингера, и он в сердцах что-то невнятно пробормотал себе под нос о сомнительной мужественности шеварийцев, неспособных даже территорию свою пометить…
Спина последнего тюремщика вскоре скрылась из виду, а через миг стал и не слышен стук башмаков о камни мостовой. Морроны остались одни на пустынной, ночной улочке, и обоих, причем в равной степени, беспокоил один и тот же вопрос.
– Следующей смены ждать бум? – по привычке зашептал Грабл, хотя можно было уже не таиться и говорить в полный голос. – Так она токмо под утро будет, да и кто ж знает, а вдруг они снова стадом целым побредут?
– Нет, не годится, – покачал головой Дарк, не только не видящий смысла ждать до утра, но и неготовый к такому подвигу. В подворотне было ужасно мерзко и холодно, а просиживать всю ночь напролет в шеварийских кабаках отпала охота. – К тому же ночью все кошки серы, а как солнце взойдет, в нас любой дурак герканцев признает.
– Это чего ж? – обиженно спросил Зингер. – Я ж вроде того… вроде бы бойко по-местному лопочу…
– Я не о том, – ответил Аламез, потирая лоб и пытаясь собраться с мыслями. – Наверняка тюремщики друг дружку хорошо знают, только ночью у нас есть шанс незаметно добраться до камер. А как светло станет, непременно найдется бдительный умник, которому физии наши незнакомыми покажутся, а значит, и подозрительными. К чему нам тогда рядиться в чужую форму, когда к ней рожа, охранникам знакомая, не прилагается?
– Так что ж, ночи следующей ждать прикажешь? – с сожалением и недоумением произнес Грабл, видимо, проникшийся серьезностью аргумента, который привел товарищ, по крайней мере оспаривать его он не стал.
– Нет, мы этой ночью в тюрьму проникнуть должны! – голосом, не терпящим пререканий, изрек Аламез и для усиления эффекта закачал головой. – Следующей ночью может быть уже поздно, действовать надо сейчас! Мы ничего не знаем об Анри, а его в любой час могут отвезти в Удбиш или в иное далекое отсюда место, если уже не везут… Что же касается обоих герканских агентов, то их жизни висят на волоске. Аптекаря уже пытали наверняка с пристрастием, но ничего толкового не выведали. Он сыскарям уже не нужен… никчемный, бесполезный материал, от которого желательно побыстрее избавиться. Посыльной же девке ведомо еще менее, да и пыток она может не выдержать…
– Ты все о них, а о нас бы лучше подумал! – недовольно проворчал Грабл. – И чо ты вообще делать-то собрался?! Штурмом, что ль, тюрягу брать прикажешь?!
– Не сердись, мой друг, – тихо рассмеялся Аламез и примирительно похлопал товарища по плечу. – О нас я подумал в первую очередь! Именно с точки зрения нашей безопасности, лучше немедля тюрьму навестить, а затем, конечно же, по обстоятельствам, но желательно как можно быстрее Верлеж покинуть…
– Это еще почему?
– А ты сам рассуди, – засунув топор за пояс, Дарк стал растолковывать Граблу то, о чем тот мог бы догадаться и сам: – Сыскарь из аптеки мою рожу хорошо запомнил, но в этом нет особой беды. Внешность моя непримечательная, а из особых примет лишь шрам на лбу, но его волосами прикрыть можно. Пока шеварийские ловчие догадаются мазилку позвать, чтоб лицо мое по описанию свидетеля нарисовал, пока то да се, времени много пройдет… А вот торговец из «Хмельных несушек» представляет реальную угрозу! Он нас знает… Непонятно откуда, но точно знает! Не возьмусь гадать, к кому он обратится за помощью, но чувствую, извести постарается… Он очень испугался, когда нас увидел, а страх, как известно, лучший стимул для действия!
– А может, он вампирюга шеварийский?! – высказал предположение Зингер, а затем, видя, недоверие на лице Аламеза, явно не принявшего этот вариант всерьез, попытался оправдать свою версию: – Похож уж больно его поступок отвратный на манеру кровососушек жар чужими лапищами загребать. Кто еще о нас знать-то может? Он же не только тебя, но и мою рожу признал, да и назвал тебя именем, которым ты в Мелингдорме величался, когда разбойничал… Эх, жаль, мы не в Альмире, изловили тогда б гада за сутки!
37 
