очень нудно 
90 
– Тихо… тихо… – зашептал голос у самого уха. – Ух, сучка, не дается…
Она узнала голос Мартына, который взял ее первым. Потом был еще один – Остап. Следующего тоже узнала – Гаврила. И завершил дело опять Мартын.
– Ну, будя, – произнес он, слезая с Анастасии. Она тут же почувствовала, как ее отпустили, но двинуться или закричать не было сил. А Мартын, натягивая штаны, шепнул: – Бабе положено уступать.
– Скажешь кому – убью! – наклонился к ней Остап.
Они шмыгнули за дверь, наступила адская тишина. Эта тишина давила на тело, ввинчивалась в виски, проникая в мозг. Тишина невидимыми руками разрывала грудь, истязала сердце, отчего оно нестерпимо ныло. А в воздухе остался запах перегара, затруднявший дыхание. Постепенно Анастасию заполнила гадливость до такой степени, что начались рвотные позывы, но спать она легла голодная, поэтому ее мучали только спазмы. Потом ее охватило отчаяние, когда кажется, что дальнейшая жизнь не имеет никакого смысла, а видится уродливой, искореженной, когда думается, что по-другому уже не будет. И зачем такая жизнь?
За окном первые проблески утра возвещали о начале нового дня. Анастасия встала и тут увидела на кровати… спящую Лушку. Она что же, не слышала? Такого просто не может быть! А потом дошло: это Лушка оставила открытой дверь, а потом делала вид, что спит. Какая гадость! Мерзость! Анастасия вынула револьвер, приставила его к виску, взвела курок…
Глава 12
– Вы отпустили Кара… Кура… черт… – Прокурор опустил глаза в лист и прочел почти по слогам: – Куракантурова? На каком основании?
Щукин хотел сказать: на основании опыта и внутреннего чутья, но не посмел, ибо такой довод неубедителен, а слово «интуиция» прокурор вообще не выносит, он признает только факты. Осталось долбить одно:
– Я считаю, что Батон… то есть Рауль Куракантуров не убивал. Его самого хотят убить.
– На основании чего вы так думаете? – Опять тот же вопрос, на который у Щукина нет четкого ответа, одни догадки.
– Потому что он видел убийцу Евы в лицо.
– А вы верите на слово ханурику? – Прокурор изобразил брезгливую мину. Попробуй, убеди такого, если он не желает убеждаться!
– Я приставил к нему двух оперов, в любом случае они не упустят Рауля. Должен сказать, что Ева работала уборщицей еще и в кафе «Казачка». Директрису и Еву сначала избили, затем убили. Ева была не до конца добита, по утверждениям Рауля, она успела сказать несколько слов перед смертью. Пушко тоже вначале избили, только потом убийца нанес удар ножом. Я полагаю, что непосредственно перед убийством преступник выбивал из своих жертв какие-то сведения.
– На основании чего вы так думаете? – С ума можно сойти от этого вопроса.
– Убийца не садист и не маньяк, а человек, которому от жертв было что-то нужно. Он действовал быстро и жестоко. А маньяк, получая удовольствие от истязания, тянет время со смертью, ему нужно, чтоб жертва мучилась долго. Помимо этого, в квартирах Пушко и Евы убийца делал обыск. Отсюда вывод, что убийца избивал жертвы с целью выбить признание, после чего он убивал свидетелей. Помимо всего сказанного, на Рауля было нападение. Он не врет, потому что на его теле имеются глубокие порезы, явно от ножа. Я считаю, что убийца в лице Рауля видит опасного свидетеля, способного опознать его. Но сам Рауль не представляет, что явилось причиной нападения на него. Человек возник внезапно…
– Довольно, – бросил прокурор. – А где мотивы? Где улики? Подозреваемые?
Щукин готов был послать его во все известные места. Но пошлешь – лишишься работы. Чем тогда заниматься? Поэтому Архип Лукич решил основываться на том, что ему было известно:
– Ну, в общем-то, есть одна вещь, объединяющая эти три убийства. Ожерелье. Понимаете, и свидетели, и Рауль говорят об ожерелье. Пушко пытался продать его соседям, потом якобы продал Еве за двести рублей. Ева решила продать ожерелье хозяйке кафе «Казачка», которая обещала триста рублей и взяла украшение…
– Архип Лукич, вы считаете, что подобное истребление людей связано с ожерельем стоимостью в триста рублей? – обалдел прокурор. Просто глаза выпучил.
– А если оно стоит гораздо больше? – ляпнул Щукин первое, что пришло в голову, надеясь, что в процессе следствия выяснится истинный мотив. – Если б Ева не работала уборщицей в «Казачке», я бы никогда не связал эти три убийства…
– Где сейчас ожерелье?
– Пока неизвестно. Дайте мне время, я попробую разобраться.
90 
