Глава 11

– Долька, ты не могла бы взять на себя заботу о ресторанчике?

С этого вопроса началось утро вторника. Задания Глеба займут много времени, пришла к выводу Нина и, поэтому на некоторое время надо отойти от дел. Лучше Дольки на роль надсмотрщицы нет.

– А ты куда денешься? – вытаращилась Долли. Предложение было очень необычным. Нина свое кафе не доверяла никому, а тут вдруг…

– Я? Буду рядом. У меня возникли кое-какие дела… Это ненадолго, неделька-другая… Так как? Поможешь?

– Какие проблемы? Мы же подруги, скажи мне, что случилось.

– Не могу. Пока не могу. Не обижайся, Долли.

– Это связано с тем дневником? – предположила Долли.

– В общем-то, да. Но не только. Долли, я все тебе расскажу…

– Нина Александровна, вас спрашивают, – сообщила уборщица, открыв дверь.

Отстранив уборщицу, в кабинет вошли… у Нины стали круглыми глаза и тревожно забилось сердце, потому что этих людей она не ждала увидеть у себя, да и не хотела бы их видеть никогда. В кабинет вошли родители Глеба! Увидев Нину, они застряли у порога, словно натолкнулись на невидимое препятствие, лица у обоих вытянулись от изумления. Скорее всего, они не знали, к кому пришли, посему не находили слов от шока. Само собой, Нина тоже не находила слов, в ее памяти всплыла давнишняя вражда, вызывая прежнюю бурю негодования внутри. Ничто не проходит бесследно, это верно. Долли переводила растерянный взгляд с Нины на хорошо одетых людей, от которых шла волна недоброжелательства, и обратно на Нину. До нее дошло, что она здесь лишняя, Долли встала со стула, предупредила:

– Я у себя буду. В случае чего, зови.

После ее ухода пауза продлилась с минуту. Наконец мама Глеба, выдавила:

– Ты?!!

И с таким презрением это произнесла, с такой брезгливой миной, что Нина вышла из столбняка. Молниеносно пронеслись эпизоды, когда мама Глеба унижала ее, насмехалась при нем, а наедине игнорировала. Папа Глеба тоже при Нине вел себя так, словно ее вообще не существовало. Оба относились к ней, как к пустому месту, при случае, точнее, при людях, подчеркивали свое превосходство. Их поведение можно было охарактеризовать одним словом – хамство. Если раньше Нина терпела выходки родителей жениха ради Глеба, стараясь не обострять отношения, то с какой стати будет терпеть сейчас? Она уже не та девушка – скромница и воспитанная в почтении к старшим. Вращаясь среди людей разного сорта, зачастую не обремененных ни моралью, ни воспитанием, Нина многому научилась. Сегодня она способна дать отпор, понадобится – нахамит, ведь хам человеческого языка не понимает, только свой.

– Что вам угодно? – ледяным тоном спросила Нина, откинувшись на спинку стула и закинув ногу на ногу. Эта поза хозяйки означала: не боюсь вас! Ее волнение выдавала лишь авторучка, которую она крутила пальцами.

– Мы пришли посмотреть на мать нашего внука, – выговорил папа растерянно.

Ах, вот оно что! Значит, Надька доложила им о ее визите.

– Ты соврала про ребенка? – Маме не откажешь в проницательности.

Нина мучительно соображала, как быть. Сказать правду – чем мотивировать свое появление у Надежды? Ведь сразу все заподозрят некую тайную цель, которую преследует Нина, а там навесят массу обвинений. Продолжить врать – что из этого выйдет? Вот так ситуация! Недолго думая, Нина выбрала второе, ибо второй вариант не представлялся опасным, да и, сказав «а», следует говорить «б».

– Почему же соврала? – с вызовом сказала она. – У меня есть ребенок.

– Но не от Глеба! – бросила мама гневно.

Юлия Федоровна типичная злодейка-мамаша, оберегающая единственное чадо от посягательств хищных дев. Интересно, как Валька ладила с ней? Однако сейчас Нину заело отношение этой стареющей мегеры, которой не угодишь, хоть в лепешку разбейся. Знала бы мамочка, что она, рискуя собственным положением, прячет ее сына у себя дома. Не к ним он подался, а к ней. Нина всматривалась в Юлию Федоровну и не находила ни одной привлекательной черты. Да ведь это еще и типичная представительница правящего класса – черствая, постоянно и фальшиво озабоченная, с завышенной самооценкой, презирающая бедных людей. В молодости она была очень миленькой, худенькой, но разожралась на демократических харчах и стала похожа на свиноматку. Нина представила милую сердцу картину: Юлия Федоровна будет месяц лежать с больной головой, узнав, что у нее ребенок от Глеба. Она скрестила на груди руки и елейно сказала:

  30