17 
Бамбур словно чувствовал то, что твориться сейчас на душе у Менестрес, поэтому старался не напоминать о том, что случиться ночью.
Они гуляли в лесу, и это напоминало принцессе те, далекие теперь, времена когда она была ребенком и играла в дворцовом саду.
— Этот лес напоминает мне наш дворцовый сад, — сказала она Бамбуру.
— Да, тебе он так нравился. В детстве ты часто пряталась в нем от Кармины.
— И ты всегда находил меня! — рассмеялась Менестрес.
— Мой долг — защищать тебя. Хотя ты была очень непоседливым ребенком и никогда не переставала удивлять меня, — улыбнулся Бамбур.
Так они и гуляли, разговаривая обо всем и ни о чем. Они уже возвращались, были на подходе к деревне, когда Менестрес увидела Мариса. Он направлялся к ним. Заметив Бамбура, он окинул его подозрительным взглядом и, без всяких предисловий, спросил:
— Менестрес, кто это с тобой?
— Мой друг, и это не твое дело, — довольно резко ответила Менестрес.
— Друг, говоришь? Я думал, я тебе нравлюсь.
— Это ты сам так решил. Ты меня не интересуешь, так что отстань.
Менестрес хотела пройти мимо него, но Марис схватил ее за руку со словами:
— Все равно ты будешь моей!
В следующий момент он был прижат к ближайшему дереву, его ноги свободно болтались над землей, а горло сжимала железная рука Бамбура. Он сказал:
— Она же ясно сказала, чтобы ты отстал! Или тебе нужно особое разъяснение?
Марис был крепкий детина, но куда ему было тягаться с Бамбуром! Все его попытки вырваться не увенчались успехом. Через некоторое время вампир сам отпустил его, думая, что он успокоился. Но не тут-то было, Марис был слишком высокомерен, чтобы снести такое. Едва коснувшись земли, он напал на Бамбура. Но он был гораздо сильнее, опытнее и быстрее Мариса. Не прошло и пары секунд, а Марис уже валялся на траве. По его правой скуле уже начал растекаться огромный лиловый синяк.
— Не глупи, парень, — холодно сказал Бамбур. Он даже не запыхался.
— Да кто ты такой, черт возьми? — спросил Марис, сплевывая кровь.
— Это не важно, но я советую тебе больше не приставать к Менестрес. Иначе в другой раз ты так легко уже не отделаешься.
Менестрес следила за всей этой сценой, и, как ни странно, у нее не было ни малейшей жалости к Марису, хотя она и понимала, что силы изначально были неравны. Но этот парень уже изрядно надоел ей, не желая понимать, что он ее нисколечко не интересует.
Они с Бамбуром ушли, оставив Мариса приходить в себя. Менестрес даже не оглянулась в его сторону. Когда они отошли от этого место достаточно далеко, Бамбур все же спросил:
— Кто для тебя этот парень?
— Никто. Слишком назойливый кавалер, который не понимает слова «нет».
— Похоже, он так не думает, — усмехнулся телохранитель.
— Это его трудности.
Тут лицо Бамбура приняло серьезное выражение. Он сказал:
— Я тут подумал, а ведь он может нам пригодиться.
— О чем ты?
— Пройдя обряд посвящения, ты сразу же почувствуешь сильный голод. Обычно при посвящении, новообращенного вампира подводят к источнику, где он делает свой первый глоток крови. Но в данном случае источник для нас недосягаем. Поэтому тебе понадобиться кровь человека, чтобы утолить свой первый голод.
— И ты предлагаешь на эту роль Мариса?
— Да, он крепкий парень и вполне подойдет. В конце концов, он же не умрет. Ну, будет чувствовать себя слабым несколько дней. Может, хоть образумится.
— Но он не умрет? — уточнила Менестрес. — Да, он сильно досаждал мне, но все же я бы не хотела его убивать.
— Нет, он будет жить. Все-таки ты рожденный вампир, и твой первый голод будет не так силен, как у обычного вампира.
— Но он узнает, кто мы.
— Он все забудет, а все следы нашего вмешательства исчезнут через пару часов. Так всегда бывает, иначе мы бы не выжили. Практически никто из наших жертв не помнит, что с ними случилось. Это позволяет нам питаться, не убивая их.
— В таком случае, я согласна. Я назначу ему свидание, пусть ждет меня у пещер через час после полуночи. Думаю, этого будет достаточно. Его гордость не позволит усомниться в моей искренности.
Так и случилось. Марис ни на секунду не усомнился в ее словах, несмотря на то, что воспоминание о стычке в лесу в виде огромного синяка, все еще болело. Выслушав Менестрес, он расплылся в довольной улыбке и сказал:
— Я знал, что рано или поздно ты поймешь, что мы созданы друг для друга. Обещаю, ты не пожалеешь.
17 
