107 
– Спасибо.
– Никогда не перебивай меня, – сказал он мягко.
– Не буду. – Она не могла не задать ему вопрос: – Всеволод, почему ты со мной так?..
– Севастьян. Я – Севастьян, поняла?
– Поняла.
– Моя жена не должна задавать никаких вопросов.
– Я тебе не жена.
– Жена. – Он ушел в другую комнату, принес какой-то документ, протянул его Светлане. – Посмотри, это свидетельство о браке.
Ее уже ничем нельзя было удивить, правда, (она и не пыталась) понять, что к чему. На этом вечер не закончился, Всеволода... то есть Севастьяна потянуло на любовь. Прежней необузданности, звериной страсти и в помине не было, он целовал ее лицо и тело, избитое им же, вдруг став тем, кого она познала в гостинице. И позу избрал самую что ни на есть целомудренную – сверху. Только ей это было не нужно, противно, а оттолкнуть его не посмела, лишь просила:
– Не надо... мне больно...
В конце концов, она окончательно поняла, что ее желания здесь не имеют значения, да и сама она не представляет никакой ценности.
Утром он снова приказал ей одеться, вручил паспорт Иванниковой Вероники, замер, проверяя, насколько хорошо она усвоила его уроки. Светлана взяла паспорт и пошла к выходу, но он раскусил ее тайный замысел, преградил ей путь:
– Предупреждаю: попробуешь убежать или позвать на помощь, или выкинешь еще какой-нибудь финт, убью. Убью на месте.
В подтверждение он вынул нож с загнутым концом, приложил блестящее лезвие к щеке Светланы, медленно провел вниз, задержал на горле. Девушка затаила дыхание, но самое ужасное были не его слова, а его лицо. Нет, оно не несло печати безумия, оно было совершенно нормальным, оттого и страшным: стало понятно, что просить о пощаде бессмысленно.
– Проведу вот здесь, по горлу, – говорил он. – Будешь захлебываться кровью, испытывая адскую боль. Ты все поняла?
– Да.
А у нее и мысли такой не возникло – бежать, звать на помощь. Тут каждый шаг давался с трудом, она думала лишь об этом.
Времени прошло много, оба успели проголодаться. Роксана Сергеевна разогрела борщ и молочную рисовую кашу, Макар не отказался от обеда, попутно заметив:
– От подобной кабалы люди заканчивают жизнь самоубийством.
– Вот чего не приходило ей в голову – так это умереть, – горько усмехнулась Роксана Сергеевна. – В депрессии она находилась долго, а жизнь любила, как любят все нормальные люди.
– Скажите, почему тетка не подняла панику, где Светлана? Она же не давала знать о себе.
– Мы с Любочкой решили, что ей очень хорошо. Я по опыту знаю: когда детям хорошо... они забывают о матери с отцом, даже позвонить им некогда. К сожалению, мой опыт в данном случае сыграл... плохую роль. Это же я уговаривала Любочку не паниковать.
Макар взглянул на нее украдкой, понял, что жизнь у этой образованной, культурной женщины была несладкой.
– А сколько раз Светлана получала деньги по подложным документам? – поинтересовался Макар, уйдя от неприятной ей темы.
– Точно не знаю, за год он возил ее несколько раз, деньги у нее отбирал.
Макар решил, что Роксане Сергеевне нечего добавить к этому кошмару, а ему пора спросить о девушке.
– Светлана знала, где находится настоящая Вероника. Севастьян ее где-то держит? Где?
Роксана Сергеевна несколько странно на него посмотрела, однако он не понял, что означает сей взгляд, а она ему напомнила:
– Вы хотели услышать все, что мне известно.
– А что, есть еще добавка?
– Есть. Это особая история.
– Я готов слушать.
Макар отодвинул пустые тарелки, уложил локти на стол и был весь внимание. Но Роксана Сергеевна собрала тарелки и, начав мыть посуду, продолжила:
– Светлана решила покориться Севастьяну полностью, рабски, войти к нему в доверие, чтоб он ни на йоту в ней не сомневался. А тем временем придумать способ вырваться из его дома. Девочка старалась, из кожи вон лезла, в постели подыгрывала его скотским фантазиям. Тем не менее причины побить ее он находил. Например, капли от воды в раковине. Или носки...
– Да-да, носки! – оживился Макар. – Я обратил внимание, когда осматривал дом, что носки выглажены.
– Это Севастьян заставлял ее гладить носки, кидал их ей в лицо.
– А шнурки гладить не заставлял?
– Вы будете смеяться, но и шнурки стирались, а плоские, которыми завязывают кроссовки, гладились. И не дай бог, если бы он заметил пятнышко.
– М-да, совсем не смешно.
– И содержать дом в идеальнейшем порядке приказал, чтоб у нее не было времени ни на что.
107 
