23 
Едва он переступил порог, Алиса бросилась к нему с ревом, Никита обнял ее, не забыв захлопнуть дверь ногой.
– Ну, все, все, – гладил ее по вздрагивающей спине. – Я здесь, не бойся. Что случилось?
Сбивчиво, не отрываясь от Никиты, захлебываясь слезами, она коротко рассказала о нападении. И так дрожала при этом, что дрожь передалась и ему, но другого характера. Сначала непроизвольно, в качестве утешающего средства, он целовал ее в макушку и лоб, Алиса как будто этого вовсе не замечала, приподняв голову, заглянула ему в глаза:
– Ты обманул меня?
– Я? – сглотнув ком, произнес Никита. – Я не обманывал тебя…
Ему уже неважно было нападение на нее, оно позади и черт с ним, потом уточнит детали, обдумает – все потом, завтра. А сейчас он убрал с ее висков густые пряди рыжих волос, взял в ладони лицо. Губы коснулись мокрой щеки, затем второй, носа… Алиса опустила слипшиеся от слез ресницы, замерла, перестав дрожать, казалось, и не дышала. Но ее пересохшие губы приоткрылись, чуть слышно, с недоумением, которое явно не относилось к нападению, выговорили:
– Как же… как же он… очутился здесь? Ты говорил… их взяли…
– Взяли, – шепотом заверил Никита.
И сказал себе – можно. В такие моменты не думается о будущем, что однажды пожалеешь о содеянном, захочется вернуть все на прежние места, но станет неловко делать резкий поворот на сто восемьдесят градусов. В этом случае подсознание начнет искать другие способы освобождения от пут совести, не всегда пристойные, отчего в душе поселится отвращение к себе же. Но есть здесь и сейчас, есть хочу и буду, а эти стихии не распространяются на то, что будет потом. Алиса не оттолкнула его.
В ее волосах проказничало солнце, стоило чуть приподнять голову, как золотистые блики передвигались, загораясь на других прядях. Солнце и разбудило Никиту, нахально ворвавшись в окно без штор, Лиса спала, не ощущая ни беспощадных лучей на теле, ни пожара в волосах. Он понял, почему Валерка балдел от нее: ему нравилась ее беспомощность, нравилась незащищенность. Нельзя сказать, что и в постели Лиса беспомощна, но льнула к Никите, будто маленькая девочка, нуждающаяся в силе и ждущая от мужчины бережного отношения к себе.
М-да… Валерка. Его нет всего ничего, а жена и друг на кровати, на его кровати. Если верить учениям о боге, то душа Валерки где-то неподалеку летает, интересно, что она чувствует и чувствует ли? Ну, то, что ей не по нраву свершившийся факт – понятно. Почему же она не помешала? Значит, ничего ирреального не существует? Жаль, ибо некому сдерживать низменную человеческую природу от безумств.
– Ты не спишь? – пролепетала Алиса. – Который час?
– Восемь.
– Так рано?
Солнце золотилось и в пушистых ресницах, Алиса их приподняла – и в горчичных глазах оно искрилось, но грустно, видимо, они еще не до конца проснулись. Никита завернулся в плед и, переступая через картонные коробки, отправился в душ.
Под потоком воды просветлели мысли, вернее, стали более конкретными и практичными. Надо определиться, Лиса не игрушка, а он не готов пообещать ей рай земной с собой в придачу. Как выяснилось, Никита стопроцентный эгоист, его волнует лишь сиюминутность и то, что требует природа. А поскольку не проходило ощущение дискомфорта (вероятно, Валеркина кровать повлияла на утреннее настроение), он принял самое разумное решение – пусть идет как идет, там видно будет. Но необязательно данную тактику высказывать второй стороне, которая ждет (наверняка ждет) от него других поступков, других слов.
Завтракали молча. Нет, переспали, а утром как будто и сказать нечего друг другу! Никита понимал, что сказать надо бы ему, да постельная тема с перспективами на будущее его не вдохновляла, он обошел ее:
– Значит, вчерашний тип открывал твою квартиру?
– Угу, – сказала Алиса, подкладывая ему мяса.
– Так это домушник, – уверенно заявил он, разумеется, сам так не думал. – То есть грабитель, специализирующийся на чистке квартир.
– А почему он меня душил?
– Ты свидетельница…
– Я не могла стать свидетельницей, потому что не видела его лица. Он был в маске… или чулок натянул, точно не помню.
– Лиса, он действовал интуитивно: раз ты его застукала, могла поднять крик, ему надо было себя спасать.
– А почему он выбрал мою квартиру? Разве не видно, что здесь нечем поживиться?
– Он понял, что квартира пустая, домушники это умеют определять, – возразил Никита, улыбаясь. – А поживиться всегда есть чем. Не бойся, больше он не придет, грабители в одно место два раза не ходят – примета плохая. Ну, я побежал?
23 
