очень нудно 
60 
Возле двери лежал утерянный в схватке с рыцарем меч, знак того, что затворник его отпускал, однако барон не верил в добрые и бескорыстные помыслы как людей, так и иных существ, считавших себя высшими. Ни один ученый муж не способен отпустить «лабораторную мышку» на волю, даже если эксперимент уже завершен. Руководствуясь разумной бережливостью, он придержит подопытное существо до следующего испытания. К тому же моррон был отнюдь не беспомощной, безобидной мышкой! За помощью к инквизиторам он бы, конечно, обращаться не стал, и об этом затворник догадывался, однако оскорбленный барон мог доставить много неприятностей в будущем, например призвать в город собратьев по клану, чтобы расправиться с колдуном и вернуть себе дом.
Довольно долго Штелер колебался, не зная, идти ли в тайный проход, в котором наверняка имелись коварные ловушки, или остаться и поискать иной выход. К тому же, с одной стороны, цель его визита не была достигнута и следовало остаться, а с другой – колдун не желал говорить с ним и у моррона не имелось ни единого средства, чтобы принудить затворника к беседе. В конце концов, придя к разумному заключению, что его затея провалилась и остается только одно – как можно быстрее покинуть дом, барон с опаской шагнул в потайной проход. Иного тайного выхода могло и не быть, к тому же колдун так ловко обходился с живой и неживой материей, что, скорее всего, просто не дал бы барону вернуться из подвала в дом.
Около получаса Штелер промучился в кромешной мгле, постоянно запинаясь о торчащие из земли коренья и зарабатывая синяки да ссадины, натыкаясь на прогнившие доски, торчавшие из разрушенных временем деревянных стен. Затворник хоть и отдал напоследок меч, за что моррон был ему благодарен, но лучше бы оставил у выхода факел. Наконец-то впереди замаячила узенькая полоска света, вселившая в сердце барона надежду на скорый отдых в теплой и мягкой постели. Однако сон пожаловал к Штелеру в гости гораздо быстрее, чем он мог предположить. Как только он выдавил плечом такую же прогнившую, как и стенки, дверцу и сделал первый глоток свежего воздуха, голова барона закружилась, а не повинующиеся его воле глаза закрылись сами собой. Он заснул, даже не успев выбраться из подземелья.
Глава 8
Два неприятных снаи одна коварная иллюзия
Рука опять дрогнула, дрогнула в последний момент, когда он уже спускал тетиву. Короткая стрела с жалкими остатками оперенья, жужжа, подобно разозленной пчеле, отправилась в недолгий полет и уже через миг с хрустом вонзилась в ствол дерева. Сидевший на ветке тетерев вспорхнул и тут же скрылся в густой зелени крон.
Это был уже третий промах за день. Разозленный очередной неудачей Жал переломил о колено неповинный в его слабости лук и отбросил обломки в кусты можжевельника. Он не хотел больше стрелять, не хотел охотиться, поскольку его усилия все равно оказывались бесполезными, жалкими потугами раздобыть хоть немного еды. Еще вчера он винил в неудачах плохонький, рассохшийся лук, случайно подобранный где-то на улицах Кодвуса, и горевал, что при нем нет его арбалета, так неосмотрительно выброшенного на Стене. Но сегодня Жал посмотрел правде в глаза и честно признался себе, что причина промахов крылась в нем, а не в самодельном неточном оружии. Как бы ни слаба была натяжка тетивы, как бы ни изогнута была рассохшаяся древесина лука, а промазать в большую птицу с каких-то десяти шагов опытный стрелок просто не мог. Точно не мог, конечно, если он до этого не скитался по опустевшей чаще в течение трех мучительных дней, за которые ничего не ел, а пил лишь росу, слизывая холодные капли со стволов деревьев да пожухшей листвы. Отсутствие пищи истощало его и без того ослабевшее тело и весьма затрудняло охоту. Замкнутый круг, из которого был лишь один выход… долгая, мучительная голодная смерть.
«Это был тетерев! Огромный, жирный, вкусный тетерев! Он был здоров! Я точно видел, он был не плешивый… Мой шанс, мой последний шанс выжить, – бессильно опустившись на колени, бормотал Жал. – Я все испортил… Нужно было лишь собраться, на миг унять дрожь. Да я вслепую мог в него попасть, если бы не проклятая рука!»
Голод обостряет чувства. Тихо подкравшийся зверь не издал ни звука, не шелохнул даже ветки на разросшемся кусте, но отчаявшийся солдат вмиг почувствовал угрозу, исходившую из-за спины, почувствовал опасность, как будто у него на затылке открылся пресловутый третий глаз. Хищник резко оттолкнулся всеми четырьмя лапами от земли, на краткий миг взмыл в воздух в прыжке и чуть-чуть не успел приземлиться человеку на спину. «Чуть-чуть, едва, почти…» – как много глубокого смысла скрыто в этих простых словах!
60 
