Последние отзывы

  146  

– Чего надо-то?! – спросил гном, поднимаясь с кровати и готовясь к, возможно, последнему в его жизни бою.

– Поговорить, – сухо ответил незнакомец.

– Тогда девчонку раазвяжи и…

– Потом, все потом, – перебил его мужчина и неожиданно усмехнулся: – Горяча она у тебя больно, чуть что, сразу в драку кидается, не думая, на кого с кулачишками лезет!

– И на кого же?! – грозно нахмурив брови, поинтересовался Пархавиэль, миновавший стадию смущения и растерянности и плавно переходящий в состояние праведного негодования и злости.

– Имя Мортас тебе знакомо? – спросил незнакомец. – Так я и думал, – продолжил мужчина, получив вместо ответа интенсивное мотание головой. – Тогда это абсолютно не важно. Долго объяснять, да и к делу не относится!

– К делу, к какому делу?! Да и обо мне ты откуда знаешь?! – подозрительно прищурился Зингершульцо, искренне сожалея, что позабыл утреннюю звезду на поле боя.

– Я знаю, что тебя арестовали за преступления, которых ты не совершал, и отправили бы на каторгу лет так на десять – двадцать, если бы не вмешательство одного хитрого и изворотливого мага.

Звучному голосу незнакомца были чужды интонации, так же как его лицу игра мышц. Белая потрескавшаяся маска кожи сковала скулы, лоб и щеки, однако милостиво оставила человеку возможность шевелить обескровленными, слегка посиневшими губами.

– Меня не интересуешь ни ты, ни твоя ретивая подружка, – продолжал монотонно вещать незнакомец, гипнотизируя гнома пронзительным взглядом карих глаз. – Я болен, мне нужно встретиться с твоим покровителем-магом. Клянусь, намерения мои не злые, я его пальцем не трону!

– Как и ее?! – Пархавиэль кивнул в сторону ворочавшейся по полу и пытавшейся освободиться от пут Флейты.

– Мартин Гентар маг разумный. Ему и в голову не придет кинуться на человека с ножом, не дав ему перед этим возможности высказаться. До драки не дойдет, уверяю!

– Что тебе нужно от Мартина? – менее грозно, но так же недоверчиво спросил Пархавиэль, стараясь изо всех сил подавить нервную дрожь в ладонях и скрыть удивление поразительной осведомленностью странного человека.

– Помощь, помощь в рамках его истинного рода деятельности, так сказать, – темнил человек, искусно подбирая слова. – Взамен я предлагаю свои услуги.

Незнакомец попытался улыбнуться, но скорчился и закрыл глаза от пронзившей его щеки боли.

– Какую помощь ты предлагаешь и, главное, в чем? – продолжил разговор Пархавиэль, как только человек пришел в себя.

– Не мудри, Пархавиэль, не надо! – устало заявил собеседник. – Я тебя всего-то прошу помочь найти мага. Не усложняй!

– А если я откажусь?

– Тогда умрешь, – спокойно заявил человек, а затем кивнул в сторону Флейты: – И она тоже. Жестоко, конечно, но выбора у меня нет, как, впрочем, и времени.

Сказать, что решение было принято Пархавиэлем взвешенно и обдуманно, – значит наврать. Гном вообще в ту минуту был не способен соображать, хотя и пытался изобразить на своем суровом лице решимость и хладнокровное безразличие к угрозам чужака.

– Я согласен, – ответил Пархавиэль после минутного замешательства, которое со стороны можно было легко спутать с напряженным раздумьем.

– Тогда чего стоишь как пень?! Развяжи воительницу и пошли! – невозмутимо произнес незнакомец, как ни в чем не бывало вставая с кровати и направляясь к выходу.

– Не ругайся, соблюдай приличия! – через силу произнес гном и сам ужаснулся тому прискорбному факту, что пришлось опуститься до нравоучений. Пархавиэль знал, что общение с отбросами общества тлетворно влияет на молодые, неокрепшие умы: отравляет и мысли, и речи, но он не предполагал, что доведется услышать от Флейты такие сложнопроизводные слова и выражения, о смысле которых он сам-то с трудом догадывался. Троица уже приблизилась к мосту, ведущему в порт, а девушка так и не унималась: осыпала проклятиями идущего шагов на десять позади Мортаса и корчила грозные рожи, при виде которых даже у видавшего виды Зингершульцо бегали мурашки по коже.

– Приличия, какие там, псу под хвост, приличия. Не говори мне о приличиях и манерах! Этот мерзавец сорвал дверь с петель, ворвался, накинулся на меня, облапил, как деревенскую простушку, связал, а ты тут о каких-то приличиях пыхтишь! – ворчала девушка, то и дело оглядываясь и посылая мертвецки бледному спутнику многообещающие взгляды.

Больше всего Пархавиэль боялся, что кипевшая внутри Флейты злость толкнет ее на необдуманные поступки, сулившие неприятности не только ей, но и ему. Разъяренная девица могла в любое мгновение выхватить меч и накинуться на бредущего позади незнакомца. А потом могло произойти что угодно: мастер клинка и эффектных полетов расправился бы с ней за долю секунды, или бой затянулся бы, и на шум схватки прибежал бы патруль. И в том, и в другом случае исход был бы плачевным: каторга или смерть.

  146