Глава 21

Кровожадный гуманист

– Перестань дергаться и не оборачивайся через каждые пять шагов! – то и дело одергивал Мортас не находившего себе места от беспокойства Тальберта. – Она не маленькая уже, захотела и ушла. Не таращься на женщин и не крути головой, она не вернется!

– Отстань, – грубо оборвал надоевшие наставления Тальберт и продолжал всматриваться в лица проходивших мимо горожанок, надеясь, что следующей окажется исчезнувшая Флейта.

– Да угомонись ты, папаша доморощенный, на нас уже косятся! Еще немного твоих фокусов – и со стражей придется дело иметь.

– Какая стража, чего ты несешь?! Глянь, какой бедлам кругом творится: знать и купцы из города бегут, народ совсем ошалел, мечется по улицам как ошпаренный. Говорят, стража Цеховой оцепила, говорят, гномов громят! А ты ко мне с ерундой привязался, моралист с потресканной мордой!

Мортас пропустил оскорбление мимо ушей. Порой полковнику казалось, что его спутнику вообще чужды эмоции, хотя это было невероятно. Даже самые прагматичные, расчетливые люди иногда дают волю чувствам и, к удивлению хорошо знающих невозмутимость их натуры людей, вдруг разбивают цветочный горшок о чью-нибудь не в меру языкастую голову. Тальберт знал, что у терпения есть предел, и пожалел о сказанных сгоряча словах. Разозлить компаньона ему не хотелось, это могло для него очень плохо кончиться…

– Не «говорят», а точно громят, – уточнил Мортас, – поэтому и следует быть вдвойне осторожными. Видишь, сколько стражей на мосту толпится? Скучающий страж порядка похуже наводнения или пожара будет. Делать-то нечего, вот и начинают служивые ко всем цепляться. А сейчас у них повод есть, даже два. Ты с какой табличкой на виселице болтаться предпочитаешь: «убийца и бунтовщик» или «гномий прихвостень»?

– Пошли быстрее, маг уже заждался, – пробурчал в ответ пристыженный Тальберт.

– Быстрая ходьба разговору не помеха, – твердо стоял на своем Мортас, ускоряя шаг. – Ты не ответил на вопрос.

– Конечно, первое, – нехотя огрызнулся Тальберт, – звучит не так обидно.

– А суть та же: враг общества, висишь и ногами в воздухе дрыгаешь! – рассмеялся Мортас и тут же схватился обеими руками за причинившую боль кожу лица.

– Ты поменьше зубоскаль, а то рожа треснет, – съязвил в отместку Тальберт и снова закрутил головой по сторонам.

Несмотря на странный вид одного и нездоровую нервозность другого, застава на мосту пропустила путников. Видимо, однообразие службы еще не утомило солдат до такой степени, чтобы цепляться к каждому проходившему мимо голодранцу и заниматься откровенной ерундой, то есть поиском «подозрительных личностей». Досмотру и продолжительному разбирательству: «Кто таков, куда идешь, зачем и почему?» подвергались пока только степенные горожане, с которых можно было что-то взять.

Промчавшаяся карета чуть не опрокинула парочку. Полковник вовремя заметил ретивого возницу и прыжком, быстрым и длинным, как у лягушки, перескочил на противоположную сторону моста. Мортас не успел отскочить, взмыленные лошади неслись прямо на него, выдыхая клубы пара из расширенных ноздрей и бешено вращая красными глазами. Если бы наемник хоть немного подался вперед или остался бы на прежнем месте, то попал бы под звонко цокающие и выбивающие искру из мостовой копыта Выхода не было, Мортасу пришлось прыгнуть назад. Сделав головокружительное сальто в воздухе, юноша приземлился на узкие поручни парапета. Круговые движения рук и легкие повороты корпуса то влево, то вправо помогли ему удержать равновесие и не упасть с десятиметровой высоты в бурные воды реки. Карета пронеслась мимо и даже не сбавила ход. Сидевшему на козлах здоровенному мужику было абсолютно безразлично, сбил он зазевавшегося прохожего или нет.

  182