Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
99 
– А мне он напомнил нашего общего знакомого, – улыбнулась она.
– И кого же?
– Князева Пал Палыча.
– Неужели? – насупился он, изумившись столь нелестному мнению о себе. Князев остановился, взял Малику за плечи. – Меняться мне поздно, таким уж и останусь.
– Оставайся, – разрешила она, посмеиваясь. – Я переделывать тебя не собираюсь, потому что… мен сене севаман.[6]
– Обругала?
– Нет. Это непереводимая игра слов, означает… у каждого свой норов. Когда домой, сегодня попробуем улететь?
– Мы заслужили небольшую передышку. Полетим завтра, самолет прямой, а один день ничего не решит. Возьмем номер и займемся любовью, чтобы из всех подушек перья летели.
– В современных подушках нет перьев. Признайся, тебе не хочется возвращаться?
– Не хочется.
– Паша, любовью можно заняться и дома. Все ждут от нас результатов, может, твоим адвокатам понадобится время, а его не хватит. Поедем, а?
– Уф, уговорила.
Князев обнял ее и долго целовал, пока проходившая мимо старушка не сделала замечание, буркнув под нос:
– Солидные люди – и посреди улицы… прости, господи, грешников.
Маля спрятала лицо на груди Князева и тряслась от смеха.
Глава 28
До начала судебного разбирательства судья задал стандартный вопрос:
– Имеются ли у сторон какие-либо ходатайства?
– Да, уважаемый суд, – поднялась Наташа. – Мы ходатайствуем о переносе судебного разбирательства ввиду того, что директор акционерного общества «Сельхозмашиностроение» Князев тяжело ранен, а управляющий заводом Рыжаков в данный момент находится в служебной командировке за пределами города.
– Есть ли у стороны ответчиков возражения по существу ходатайства? – обратился судья к представителям компании «Форсинг».
– Да, есть, – поднялся адвокат. – Что касается Князева, он вообще пропал из больницы, и неизвестно, появится ли когда-нибудь.
– Тем более, – возразила Наташа. – К тому же у меня в доверенности нет некоторых полномочий, соответственно, без директора или управляющего я не могу, например, подписать мировое соглашение.
Для суда это была отличная «замануха», выражаясь адвокатским языком: зачем рассматривать дело, если ни к каким результатам нельзя прийти?
– Суд удовлетворяет ходатайство истца, – сообщил судья после некоторых раздумий. – Время у нас еще есть, поэтому рассмотрение дела переносится на пятнадцатое октября.
Внутренне торжествуя, Наташа выпорхнула из здания суда, как вдруг ее догнал представитель «Форсинга»:
– Извините, девушка, вы специально оттягиваете суд?
– Кажется, я объяснила…
– Слышал, – не совсем учтиво перебил он, окинув Наташу с ног до головы сочувствующим взглядом, видимо, не воспринимал всерьез молоденькую адвокатессу. – Вы-то грамотный человек…
– Надеюсь, – вставила Наташа.
– Ну и какой смысл затягивать? Разве вы не изучили дело?
– Изучила. Вы же уверены в положительном для вас исходе, почему тогда так беспокоитесь?
– Деньги, девушка. Завод теряет позиции, а это утраченные деньги. Давайте поговорим в более непринужденной обстановке?..
– Извините, ничем не могу помочь. – Наташа натянула на личико жалостливую улыбку. – Я не имею полномочий завершить дело. Извините, мне пора.
И побежала за угол, где в машине ждала Марта Ивановна.
– Yes! – плюхнувшись на сиденье, засмеялась Наташа. – Дело отложено до пятнадцатого октября. Тра-ля-ля!
– Если будет нужно, мы еще раз отложим, – включая зажигание, сказала патронесса. – Однажды я четыре месяца тянула, чтобы дело закрыли за истечением срока давности. А что так долго?
– Меня прощупывал представитель «Форсинга», а я действовала по принципу: «да» и «нет» не говорить. Кажется, он купился на мой несолидный вид и хотел предложить взятку.
– Прекрасно. Теперь будем ждать Князева.
Лиана встретила Урванцеву в кабинете без настороженности, но с едва заметным удивлением:
– Садитесь. Чем обязана?
Урванцева мало заботилась о внешности, однако в других это качество ценила и отметила: банкирша потрясающе выглядит. Ко всему прочему женщин среди банкиров мало, обаятельных и того меньше, а успешных – раз-два и обчелся. Короче говоря, Лиану можно было считать идеалом, но идеал должен объяснить, на какой почве он сошелся с криминальным отростком Грибом.
– Я хотела бы кое-что выяснить, – сказала Урванцева, осматривая кабинет с величайшей заинтересованностью.
99 
