52 
— Несмотря на это, у меня, возможно, не хватило бы духу отказаться от нашей любви, но твоя мать…
Дерек вскинулся.
— При чем здесь моя мать? — зло перебил он.
— Дело в том, что… миссис Логан… она пришла в тот день ко мне и спросила… — Оливия сделала глубокий вдох, потому что при воспоминании об этом ей вдруг стало трудно дышать, — достаточно ли я люблю тебя, чтобы отпустить.
— Ты лжешь! — прорычал Дерек. — Пытаешься оправдаться, клевеща на мою мать. Она не могла этого сделать, она всегда хотела, чтобы мы были вместе.
Оливии было больно слышать его обвинения, но, вероятно, она их заслужила.
— Ты можешь мне не верить, Дерек, но я говорю правду. Твоя мать сказала мне, что ты возненавидишь меня, если я лишу тебя шанса вырваться из этой рутины, осуществить свою мечту. И я… я решила, что не имею права отнимать у тебя этот шанс.
— А право отнять у меня шанс на счастье, на любовь, на ребенка, значит, у тебя было?
Оливия снова проглотила комок в горле.
— Тогда я еще не знала, что беременна, — сказала она. — А когда узнала, приехала из Бревилля и пошла к твоей матери. Я попросила ее дать мне твой адрес, но она сказала…
— Ты снова впутываешь в это мою мать?! — возмутился он.
— Дерек, — устало проговорила Оливия, — ты ведь хотел знать всю правду.
— Продолжай, — бросил он.
— Она сказала, что ты уехал в Денвер, что тебя приняли гитаристом в группу к Луизе Фейн и что ты день и ночь репетируешь. Я попросила твой адрес, чтобы написать тебе письмо, но миссис Логан ответила, что пока точный адрес ей неизвестен, но, как только она узнает, сама отправит мое письмо. Я оставила ей письмо к тебе, где написала о своей беременности и сообщила свой адрес в Бревилле. Я ждала ответа, но ответа все не было. Тогда я решилась и отправила для тебя письмо на имя Луизы Фейн, но снова не получила никакого ответа. Потом я узнала из газет, что Луиза вместе со своей группой отправилась на гастроли по восточным штатам. — Оливия горько усмехнулась. — Из этих же газет я узнала о новой пассии певицы — молодом соло-гитаристе по имени Дерек Логан…
— Никаких писем я не получал, — сказал Дерек. — И с Луизой у меня ничего не было до тех пор, пока я не узнал, что ты вышла замуж и ждешь ребенка. Кстати, как случилось, что ты вышла за Патрика Мердока? Ты что, обманула его, не сказав, что беременна?
— Ты теперь готов думать обо мне самое худшее, да, Дерек? — с горечью проговорила она. — Нет, я его не обманывала. Как я тебе уже говорила, я тогда жила у Мердоков, они были старыми друзьями родителей. Патрик уже учился в колледже на адвоката. Мы с ним подружились. Он любил обсуждать со мной прочитанные книги, беседовать на разные темы. Я видела, как он тяготится своей неполноценностью, и думала, как ему помочь. — Комок в горле стал таким огромным, что грозился пролиться потоком слез. — В общем, мы стали добрыми друзьями, и я ему все рассказала. Тогда он предложил пожениться, чтобы у моего ребенка было имя, и я… согласилась. Тогда мне показалось это наилучшим выходом.
— А обо мне ты подумала? Ты хоть представляешь, что я испытал, когда узнал, что ты вышла замуж и ждешь ребенка? Я решил, что ты так быстро забыла меня, что сразу же прыгнула в постель к другому.
— А что испытала я, когда узнала о тебе и Луизе, ты не подумал? А ведь я ждала от тебя ребенка! Ты можешь представить, что чувствовала я, представляя тебя в объятиях этой женщины, которую средства массовой информации нарекли неподражаемой? — не выдержала Оливия.
— Но я же ничего не знал! — заорал Дерек. — Ты не потрудилась сообщить мне!
— Я же сказала, что пыталась, но не смогла. Можешь спросить свою мать, если, конечно, она пожелает сказать правду.
— Не смей так говорить о моей матери! — огрызнулся он. — Она здесь ни при чем.
— Ладно, Дерек, — устало проговорила Оливия, понимая, что сейчас он слишком зол, чтобы поверить ей. — Хочешь, чтобы я продолжила?
— Непременно. Я не уйду отсюда, пока не выслушаю всю историю до конца. Как ко всему этому отнеслись родители Патрика?
— Они были очень рады. Они относились ко мне, как к дочери. Мы с Патриком рассказали им о моей беременности и о том, что решили пожениться, и они одобрили наше решение. Они считали, что я смогу помочь их сыну, а он — мне. — Оливия почувствовала, как первые слезинки защекотали щеки. — А Патрик утверждал, что все равно никогда не женился бы: во-первых, потому что он инвалид, а во-вторых, потому что не может иметь детей. Его родители были ко мне очень добры, а Синди воспринимали, как родную внучку.
52 
