7 
Был, правда, еще один выход. Грэйн познакомилась с моряками, которые рыбачили у берегов острова Скай, и попросила их взять ее с собой на судно. Но ее просьба была отклонена — известная примета о «женщине на корабле», как оказалось, не потеряла своей актуальности и в двадцать первом веке. Единственным вариантом, который остался открытым для Грэйн, была продажа дома, земли, стада и покупка крошечного суденышка, на котором счастливая владелица могла отправляться на все четыре стороны. Однако какой бы взбалмошной и романтичной не была Грэйн Норфилд, идти на эту авантюру она не решилась…
Очередная идея зародилась в ее голове совсем недавно, после поездки в деревню Портри. Эта деревня — самая большая на острове Скай — привлекала внимание массы туристов. Дескать, в ней можно было полюбоваться бытом древних кельтов. Чем, кроме размера, она отличалась от деревеньки Гоннуэй, Грэйн не понимала. Гоннуэйцы по-прежнему, по старинке, жили в каменных лачугах, крытых соломой, рыбачили, растили картошку и пасли скот. Почему бы и Гоннуэю не приобрести статус национальной деревни, посещаемой туристами? Ведь он не менее самобытен, чем Портри… Правда, и эта затея тоже требовала денег. Деньги, деньги… Презренный металл, без которого никогда не сдвинешься с мертвой точки. А Грэйн так хотелось изменить свою жизнь, сделать ее теплее хотя бы на несколько градусов…
Эсси, ее соседка, частенько говорила о том, что Грэйн — мечтательница. И она была права. Грэйн была единственной девушкой в Гоннуэе, которая не собиралась связывать себя семейными узами с местными грубоватыми юношами.
В отличие от многих сверстников и сверстниц, Грэйн не только умела читать, но и была довольно начитанной девушкой. Несмотря на убогий быт в Гоннуэе, Энни Норфилд привезла из Эдинбургских предместий массу серьезных и интересных книг, которые маленькая Грэйн с удовольствием читала в часы, свободные от домашних дел. Она частенько твердила перед свечкой стихотворения Роберта Бернса, которые так любила ее мать, чтобы порадовать ту в день рождения или в какой-нибудь другой праздник. Энни радовалась, глядя на дочь, и корила себя за то, что лишила ее многих радостей, которые могли бы быть у девочки на материке. Но, увы, жизнь сложилась таким образом, что ошибки молодости было не так-то легко исправить…
Но, несмотря на интеллектуальную разницу, Грэйн, девушка живая и светлая, отлично ладила с соседями-крофтерами. Да, ее не интересовали местные парни, которые пытались ухаживать за ней и наперебой предлагали свои мозолистые руки и пылкие сердца, но для каждого из них у Грэйн находилось доброе и умное слово, которое держало на расстоянии от любовных домогательств, но позволяло развиться крепкой дружбе. Правда, из-за этого у Грэйн возникали проблемы другого характера. Местные девушки зачастую весьма серьезно сердились на своих женихов, которые, видя, как Грэйн в одиночку бьется со своим хозяйством, старались по-дружески предложить ей помощь. Естественно, Грэйн всегда отказывалась от помощи, которая могла выйти ей боком: кто знает, что на уме у невесты, огорченной поведением своего жениха? Единственный человек, от которого Грэйн могла позволить себе принять помощь, — это муж соседки Эсси, сорокалетний мужчина, который относился к девушке, как к дочери. Эсси не ревновала, понимая это. К тому же она видела, как нелегко приходится ее мечтательной подруге, и сочувствовала девушке от всей души.
Грэйн миновала невысокую ограду, состоящую из деревянных колов, прибитых друг к другу гвоздями, и направилась к дому. В стойле блеяли овцы, и Грэйн почувствовала себя виноватой. Из-за болтовни с Эсси и затянувшейся вечерней прогулки, она опоздала покормить их. Уже стемнело, и Грэйн слегка поежилась, представив себе, что придется тащить овцам корм в промозглой темноте апрельского вечера.
Грэйн с детства боялась темноты. Ей мерещилось в ней что-то жуткое, ужасное, какая-то смертельная опасность, от которой не спрятаться, не уйти… Детский ум не понимал еще, что порождает эти страхи. С возрастом Грэйн осознала, что причина, побуждающая ее бояться темноты, — инстинктивный страх перед неизвестностью, — не настолько серьезна, чтобы на ней зацикливаться, однако страх не ушел. Все таинственное, загадочное, зловещее воплотилось для Грэйн в темноте, в сумеречном тумане острова Скай. Грэйн часто думала о том, что с темнотой она ассоциирует и смерть своей матери, поскольку обычно та возвращалась со стадом ближе к сумеркам. А в тот злосчастный день Грэйн ждала ее до самой темноты…
7 
