53 
И вдруг он снова услышал шепот, которым она произносила его имя в момент любви. Почувствовал на губах сладость ее поцелуев. Вспомнил, как она прижималась к нему во сне, положив голову ему на плечо, а руки на грудь, как будто боясь, что он уйдет и оставит ее одну…
С раннего утра и до позднего вечера Роналд изводил себя тяжелой физической работой. За эти дни он пробурил сотни ям под столбы для новой изгороди, чтобы хоть так выкинуть Элизабет из головы. Рабочие смотрели на него с удивлением, но вопросов не задавали. Здесь было не принято приставать с расспросами. Мысли человека принадлежат только ему. Захочет, сам поделится, не захочет — так тому и быть.
— Роналд!
Он поднял голову и увидел подошедшего управляющего.
— Тебя к телефону. И потом, для столба не нужна яма до центра Земли…
Криво усмехнувшись, Роналд отбросил бур.
— Я что-то сегодня не в настроении…
— Да уж видно.
— Неужели заметно?
— Спрашиваешь!
В доме было холодно и тихо. Сказав экономке, что он подойдет к телефону в библиотеке, Роналд поднялся по лестнице я закрыл за собой дверь.
— Хорошие известия, Элиот? — спросил он, взяв трубку.
— Откуда ты знаешь, что это я?
— Кому еще придет в голову звонить мне сюда. Я же сказал, что беру на несколько недель отпуск.
— Да, я знаю, но есть любопытные новости, касающиеся вдовы Пауртон. Помнишь, ты сделал запрос о некоторых обстоятельствах ее дела, так вот пришел ответ…
— Выброси его в корзину.
— Вначале я так и хотел поступить, но потом решил все-таки сначала взглянуть…
— Меня все это больше не интересует.
— Я отправил бумаги тебе в Монтану.
— Ладно, дружище, — вздохнул Роналд. — Я сам их уничтожу.
Конверт прибыл на следующий день утром. Прихватив с собой чашку крепкого кофе, Роналд поднялся в библиотеку. Положив конверт на стол, он устроился поудобнее в кресле, выпил кофе и только после этого взглянул на прямоугольник из плотной желтой бумаги. Обычный, стандартных размеров, каких к нему приходило сотни. Но к этому он боялся даже прикоснуться…
— К черту!
Резким движение он вскрыл конверт, чуть не порвав оказавшиеся внутри бумаги. В нем лежали документы, проливающие свет на некоторые подробности жизни Элизабет.
Сейчас узнаю всю правду и почувствую себя наконец окончательно свободным, подумал Роналд с горькой усмешкой и погрузился в чтение…
Два часа спустя он сидел в кабине частного самолета, летевшего туда, где он надеялся найти Элизабет.
— О, бедная ты моя, — шептали губы Роналда. — Как жестоко я с тобой обошелся!
Элизабет лущила горох, сидя на ступеньках дома, в котором выросла. Стояло теплое летнее утро. Мохнатые пчелы весело жужжали над цветами. Но вся эта идиллия никак не гармонировала с ее настроением. Элизабет была сердита. Нет, она была просто в ярости.
— Идиотка, — шипела она на себя. — И как только я могла влюбиться в подобного негодяя! Лгун, обманщик, мерзавец! Такой же, как и все они, мужчины.
И она еще занималась с ним любовью. О Боже! Самое ужасное то, что никогда еще в жизни она не испытывала такого блаженства, как в те дивные минуты, когда лежала в его объятиях. Это невозможно забыть. Можно вычеркнуть из жизни подлого соблазнителя по имени Роналд, но нельзя выкинуть из головы неземные ощущения. Смириться с мыслью, что они никогда не повторятся.
Прекрати! — приказала она себе. Все это ушло в прошлое, а будущее не так беспросветно, как ей казалось вначале. Эвану стало гораздо лучше. Новое лекарство оказало чудотворное воздействие. Да и дирекция, сжалившись, пошла ей навстречу и решила вдвое снизить плату за лечение при условии, что она заменит уходящего через две недели на пенсию помощника администратора…
— Элизабет!
Чашка скатилась с ее колен. У нее начались галлюцинации. Ей послышался его голос…
Но это были не галлюцинации. Шагах в двадцати от нее стоял Роналд. Что он здесь делает? Что ему опять от нее надо?
— Я люблю тебя, Элизабет!
— Пощади меня, Роналд! Я не в силах вынести это снова.
— Знаю, что не заслуживаю снисхождения. Я виноват в том, что не поддержал тебя в трудную минуту. Я пришел сказать, что лгал, когда говорил, будто и не собирался жениться на тебе. Я люблю тебя, но боялся признаться в этом. Боялся, что ты не сможешь разделить мои чувства и оттолкнешь меня. Я бы не перенес этого!
— О, Роналд! Как ты мог так подумать. Я люблю тебя всем сердцем, и в тот день я была с братом. Он болеет уже много лет. Конечно, я должна была все тебе объяснить, но Эван взял с меня слово, не говорить никому о его болезни. Поэтому при нем я не решилась, сказать тебе правду. А ты так быстро ушел…
— Ничего не объясняй, дорогая. Теперь я все знаю. Всю оставшуюся жизнь я посвящу тому, чтобы доказать тебе, как ты мне дорога… Ты выйдешь за меня?
— Да! — воскликнула Элизабет, бросаясь ему на шею.
Два месяца спустя солнечным воскресным днем они поженились. Венчание проходило в маленькой церквушке в родном штате Роналда.
Они сделали бы это еще раньше, но много времени заняли поиски больницы, специализирующейся на лечении того заболевания, которым страдал Эван.
Невеста была в подвенечном платье из белого шелка с крошечным букетиком серебристых цветов на лифе. В руках она держала букет из белых и розовых орхидей. На Роналде были клетчатая рубашка, джинсы, рыжая замшевая куртка с бахромой и высокие ковбойские сапоги. Женщины вздыхали и охали, говоря, что никогда еще не видели более красивой пары.
Когда гости разъехались, Роналд посадил Элизабет перед собой в седло, и они уехали в горы встречать рассвет.
— Я люблю тебя, Элизабет! — тихо сказал он ей на ухо, когда они въехали в каньон.
— Я тоже люблю тебя, мой обожаемый муж? — едва слышно ответила она.
Как долго они оба ждали этого момента.
53 
