очень нудно 
34 
Донья Лусия по-прежнему не выходила из своих покоев и не желала никого видеть. Даже вездесущий инспектор Боррес был вынужден отступить.
— Я бы хотел попросить тебя, Питер, об одном одолжении, — продолжил Иларио. — Ты не мог бы вместе с нами присутствовать при чтении отцовского завещания?
— Хорошо, — согласился Питер, несколько удивленный подобной просьбой. — Но тебе не кажется, что это будет неуместно? Что скажет донья Лусия?
— Я думаю, что присутствие постороннего человека пойдет ей на пользу, — усмехнулся Иларио. — Она всегда очень ревностно относилась к собственной репутации в глазах других людей. Она будет стараться держать себя в руках. К тому же тебя нельзя назвать посторонним…
Иларио многозначительно посмотрел на Питера.
— Ты же мой друг… и не только.
Иларио явно намекал на Лауру, и Питеру стало неловко. Он выбрал неудачный момент, чтобы сообщить другу о своих отношениях с Лаурой. Пока в доме траур, нечего и заговаривать о свадьбе. Хотя она была бы наилучшим выходом.
— Если ваш адвокат не будет против, то я составлю вам компанию, — сдержанно сказал Питер.
— А почему он должен быть против?
— Я не знаю… будут обсуждать семейные дела… юристы очень щепетильный народ.
— Вряд ли в завещании отца будут какие-то неожиданности, — пожал плечами Иларио. — Я единственный наследник, близких родственников у него нет, а дальним не приходится ни на что рассчитывать. Семейный бизнес и так почти в моих руках. Это будет просто пустая, неприятная формальность.
* * *
Поначалу все было так, как и предсказывал Иларио. Чарльз Ристей, невысокий худощавый мужчина с густыми пшеничными усами, попросил всех членов семьи Мендес собраться после ужина в библиотеке. Инспектор Боррес усиленно занимался допросами недовольных гостей, поэтому никто не обратил особого внимания на то, что хозяева уединились в библиотеке вместе с адвокатом.
Маленькие быстрые глазки Чарльза Ристея внимательно оглядели Питера, когда Иларио представлял своего американского друга.
— Если вы не возражаете, Чарльз, Питер будет присутствовать при чтении завещания, — добавил Иларио. — Он почти член семьи…
Англичанин чуть скосил глаза на стоявшую неподалеку Лауру, но ничего не сказал.
Они все прошли в библиотеку. Лусия Мендес, одетая в черное платье, села за письменный стол. Она без всякого выражения смотрела перед собой. Питер впервые видел ее после гибели Диего. Моложавая, еще красивая женщина неузнаваемо изменилась. В густых волосах значительно прибавилось седины, щеки ввалились, сеть новых морщин испещрила лицо. Питер обратил внимание на то, что Иларио время от времени поглядывает на мать, но не решается подойти к ней и заговорить.
Сам Иларио вел себя с уверенным достоинством. Лишь прежняя улыбка не озаряла его худощавое лицо. Казалось, он резко повзрослел за этот день, но в целом не особенно изменился. Он был подчеркнуто вежлив с адвокатом и Питером, бережливо внимателен к матери и намеренно не обращал никакого внимания на Лауру.
Лаура, как и донья Лусия, была во всем черном. Питера поразил тот факт, что он способен любоваться ее красотой при подобных обстоятельствах. Он старался держаться поближе к девушке, но Иларио то и дело обращался к нему с разными вопросами, вынуждая его отвлекаться от Лауры.
Садясь на широкий кожаный диван в библиотеке, Питер подумал, что адвокату было бы куда удобнее разместиться за столом, чем раскладывать бумаги из папки у себя на коленях. Но Лусии Мендес такая мысль, похоже, в голову не приходила, и она продолжала сидеть на выбранном ею месте с видом королевы.
Иларио сел рядом с Питером, Чарльз разместился в кресле напротив них, а Лаура скромно присела на стул у входа. Стентон постоянно оглядывался на нее, он бы предпочел, чтобы она находилась рядом. Но Лаура так решительно отвергла все его предложения на этот счет, что ему ничего не оставалось делать, как предоставить ей свободу действий.
Чарльз Ристей произнес несколько проникновенных слов по поводу постигшей их преждевременной утраты, выразил надежду, что злоумышленник будет найден и понесет заслуженное наказание. Одним словом, сказал все то, что полагалось при случае и что ожидали от него собравшиеся в библиотеке люди. Оборачиваясь, Питер видел, что Лаура смотрит перед собой невидящими глазами и комкает в руках носовой платок. Его сердце разрывалось от жалости, но он знал, что она должна перенести эту боль в одиночку. Сейчас он ничем не мог помочь ей.
34 
