8 
Тот окинул ее ничего не выражающим взглядом. Но где-то глубоко-глубоко в душе затеплилось удовлетворение. Конечно, не Синди Кроуфорд, но очень миленькая шатенка, хрупко-прозрачная, зеленоглазая. И — совсем другая.
— Тебе идет, — бросил Трэвор. — Платье — все, что ты купила? Так я и думал. Даже не сомневался в том, что ты будешь экономить мои деньги. Поэтому приобрел для тебя это.
Он потряс перед ней длинным шелковым платьем изумительного зеленого цвета. Словно подбирал к цвету ее глаз. Красивый вечерний туалет — только зачем он ей в самолете?
— Заверните к нему еще туфли, которые я выбрал. Тебе нравится? — спросил он растерянную Ату.
— Да, спасибо, Трэвор. Платье очень красивое, но в нем сейчас нет никакой необходимости.
— Это подарок. Думаю, в будущем тебе представится случай его надеть. И твои воспоминания обо мне не будут такими отвратительными.
Ну и юмор у этого Лоу! А платье все-таки очень красивое. Только представится ли случай — неизвестно.
Водитель гнал машину изо всех сил, потому что Трэвор и Ата могли задержаться в Италии еще на один день. Посещение бутика грозило расстроить все их планы. Трэвор рвал и метал, но не смел обвинять Амату — вся эта проволочка случилась исключительно по его вине. Поток неправедного гнева выплеснулся на водителя.
— Голубчик! Неужели ты не можешь ехать побыстрее! Какого черта тебе платят деньги твои работодатели? Не понимаю! Я бы давным-давно уволил такого работничка — и никаких пособий. Господи! Да как же ты объезжаешь? Если за руль посадить младенца, и тот будет вести машину лучше, чем ты. Олух царя небесного, неужели ты не понимаешь, что я не хочу оставаться в твоей стране больше ни единого дня, ни единого часа, ни единой минуты!
Водитель, к счастью, почти не знал английского, однако понимал, что грозные окрики Трэвора обращены именно к нему. Бедняга! Если бы он не боялся потерять работу, то давным-давно выставил шумящего американца из машины. И был бы при этом абсолютно прав. Барабанные перепонки Аты готовы были разорваться от громкой ругани Трэвора. Она не выдержала.
— Послушайте, Лоу, если бы этот малый знал английский, вам бы не поздоровилось.
— Если бы, да кабы, — писклявым голосом передразнил Трэвор. — Не знаю, как вы, но лично я хочу успеть на чертов самолет. Еще один день в Италии — и я сойду с ума! Или потеряю память.
Ата посмотрела на него с нескрываемым презрением. Как можно быть таким нытиком? У нее — миллион неразрешенных проблем, но, в отличие от Трэвора, она не жалуется на них и не плачет по мелочам. Она открыла было рот, чтобы сказать об этом Лоу, но сдержалась. Зачем? Это повлечет за собой град очередных язвительных и нудных замечаний. Он, наверное, так развлекается: срывает плохое настроение на всех, кто попадется под руку. Скорее бы добраться до Волтингтона и расстаться с этим брюзгой!
Она видела, как нервничает сидящий впереди водитель. Напряженная спина, резкие движения рук. В зеркале, висящем над передним стеклом машины, она поймала его взгляд: хмурый, обеспокоенный. Дома его, наверное, ждет куча детей и издерганная жена. А он целыми днями занимается развозом таких кретинов, как Трэвор. Да, не повезло, так не повезло. Ата искренне посочувствовала водителю.
В аэропорт они приехали вовремя. До посадки даже оставалось время — спасибо водителю.
Трэвор потащил Ату за какими-то таблетками и леденцами в аптеку. Самое время лечиться и есть конфеты, подумала она. Но вслух ничего не сказала и покорно отправилась с Лоу. В аптеке они замешкались: нужных Трэвору таблеток не оказалось.
— Дайте хотя бы леденцы, — прорычал он продавцу. — Так и знал, что ничего здесь не найду.
Продавец вручил Трэвору пакетик леденцов с эвкалиптом и мятой и, кажется, безумно рад был отделаться от привередливого клиента.
Осмотр вещей прошел без приключений. Ата вздохнула с облегчением — наконец-то они сядут в самолет и весь итальянский кошмар останется позади.
Когда подняли трап, Трэвор занервничал. Он беспокойно завертелся в кресле, постоянно меняя положение ног и рук и задевая Ату. Ей надоело это довольно быстро.
— Трэвор, перестаньте вертеться. Вы мне мешаете. Я не понимаю, почему вы не можете сидеть спокойно.
И зачем только он сел рядом с ней? Надо было поступить, как всегда — оплатить соседние места и вертеться, сколько душе будет угодно. Так нет же! Посадил рядом эту всем недовольную девчонку, которая весь полет не даст ему покоя. Никогда нельзя изменять своим привычкам! Теперь придется вкушать плоды своих ошибок.
8 
