очень нудно 
93 
Я вздохнула. Всё пошло наперекосяк. У меня был такой хороший план. Я думала, что после развода с Максом останусь в замке, и буду заниматься воспитанием Дениэля и Ванессы. Потом мы сыграем их свадьбы, и я буду ждать внуков, а потом буду заниматься их воспитанием. Я даже смирилась с тем, что Макс привезёт эту девушку и жениться на ней. Но…
Когда Макс сказал, что даст мне развод, тяжелее всего было смотреть на Дейма и детей. За те три недели, когда я всё поняла, я так и не могла себя заставить смириться с тем, чтобы оставить Ванессу и Дениэля, и так подвести Дейма.
Разговор с Деймом дался с большим трудом. Я сказала ему, что разлюбила Макса и люблю другого, и хочу уехать к нему. Дейм пытался сказать мне, что я совершаю ошибку и что у нас с Максом дети, которым мы нужны. И что я могу пожалеть о своём поступке. А мне только это и надо было. Я сказала, что всё понимаю, поэтому собираюсь звонить постоянно детям, если он разрешит. К моей радости, Дейм сразу с этим согласился. А потом спросила, примет ли он меня назад в клан, если я вернусь. И когда он дал положительный ответ, я готова была танцевать от радости. Я надеялась вернуться в клан, когда Макс жениться на этой девушке, и теперь у меня было согласие Дейма на моё возвращение. Осталось только дождаться, пока Макс оформить свои отношения с этой девушкой.
Но с ещё большим трудом мне дался разговор с Ванессой и Дениэлем. Забрав их у Макса, я пошла в их комнату и, усадив их на диван, присела перед ними.
— Мама, ты уезжаешь? — спросила Ванесса.
— Да, это необходимо. Сейчас я не могу вам объяснить причину своего поступка. Но однажды я вернусь и всё вам расскажу.
— Это из-за папы?
— Нет, Ванесса. Не надо обвинять папу, он очень сильно вас любит. Просто так получилось. Над некоторыми вещами мы не властны. Однажды вы всё поймёте. И не надо осуждать папу, если он что-то сделает.
— А что может сделать папа? — спросил Дениэль.
— Ну, например, жениться на другой женщине.
— Что? — с негодованием сказала Ванесса.
— Солнышко, подожди. Ты ведь любишь папу?
— Люблю.
— И ты хочешь, чтобы ему было хорошо?
— Да, — насупившись, ответила Ванесса.
— А теперь подумай, если папа захочет жениться, значит, ему будет хорошо. Думай об этом с такой точки зрения, — они молчали, но мне показалось, что согласились со мной. — И ещё, кто бы и чтобы вам не говорил — помните, я люблю вас больше всего на свете. И не оставила бы вас без уважительной причины.
— Мама, а почему ты не хочешь объяснить нам всё сейчас? — спросила Ванесса.
— Сейчас я не могу это сделать, — слова давались до боли тяжело. — Просто поверьте мне пока на слово. Я хочу, чтобы ваш папа был счастлив.
— А разве сейчас он несчастлив? — Дениэль вопросительно посмотрел на меня.
— Я потом вам всё расскажу, хорошо? Когда вернусь к вам.
— Хорошо, — одновременно произнесли они.
— Чтобы вам не рассказывали или чтобы вы не услышали — не осуждайте меня. Помните, что я люблю вас больше всего на свете, и мне очень тяжело от вас уезжать, но другого выхода нет.
— Мы тебя тоже любим мамочка, — Ванесса обняла меня.
— Ты скоро вернёшься? — спросил Дениэль.
— Я не знаю. Это зависит не от меня. Но я буду с нетерпением ждать возвращения к вам.
— Мы тоже будем ждать, — Дениэль тоже подошёл ко мне и обнял за шею.
Я села на диван и, посадив их себе на колени, прижала к себе. Сердце разрывалось от боли. Хотелось плюнуть на всё, пойти к Максу и сказать ему, что я знаю про его любовницу. И пусть он сам уходит от меня и решает свои проблемы, но я знала, что Дейм не простит ему этого и может сделать страшное с ним, а я этого не хотела, потому что очень сильно его любила.
— Я буду вам звонить, только не говорите об этом папе. Мы с дедушкой договорились, что я буду звонить ему, и он вас будет звать к телефону.
— Хорошо.
— И занимайтесь прилежно, и слушайте папу и дедушку.
— Хорошо.
Я вздохнула и, усадив их на диван, сказала:
— Не провожайте меня. И помните, что я вас люблю и вернусь, как только смогу.
Я вышла из комнаты не оглядываясь. Я боялась, что если оглянусь или они пойдут провожать меня, я никуда не поеду.
Вспоминая всё это, мне хотелось забиться где-нибудь в угол и рыдать, но я даже боялась остановить машину. Я гнала с огромной скоростью, мне надо было как можно быстрее покинуть территорию Европы. И сейчас мне было всё равно, что сейчас день и в это время суток мы стараемся не гонять на машинах с большой скоростью, чтобы не привлекать внимания. «Плевать на это, сейчас меня меньше всего волновало внимание людей», — подумала я, и в горле опять образовался комок. «Ничего, вот решу все вопросы, и тогда у меня будут долгие месяцы, чтобы плакать и рыдать, если получиться, конечно». А плакать, будучи вампиром, очень тяжело, максимум что удаётся — это выдавить из себя одну — две слезы.
93 
