очень нудно 
24 
– Странный вы народ, эльфы, мудрые, но так сумбурно говорите, что хоть удавись.
Джер загадочно улыбнулась, отчего тень грусти пробежала по ее лицу.
– Возможно, ты и прав. Наверное, мы слишком долго живем, чтобы говорить просто, и слишком ненавидим людей… Ты никогда не обращал внимания на то, что старшие братья часто издеваются над младшими? Как ты думаешь, почему?
– Ну, не знаю…
– Они видят в них себя, таких, какими они сами были несколько лет назад: глупыми, неуклюжими, наивными, не понимающими, казалось бы, простых вещей. Вот тебе и описание в двух словах проблемы «человеко-эльфских отношений», а ваши ученые мужи пишут трактаты на эту тему.
– А меня убеждали, что основная причина в территориях.
– И в этом тоже, но я говорю не в государственном масштабе, а про обычную жизнь, про таких эльфов, как я, которые уже многие годы живут среди людей, в их городах, но продолжают в глубине сердца ненавидеть своих младших братьев.
– Разве ты ненавидишь меня… или моего отца?
– Когда вырастешь, поймешь, мой младший брат!
Джер улыбнулась и впервые ласково погладила волосы на его голове. Очнувшись от приступа сентиментальности, она продолжила наставление:
– Так, вернемся к тому, чего ты не понял. Постараюсь выразиться попроще. Во время боя нет сильных и слабых, нет добрых и злых, женщин и детей, есть только ты и враг. Один из вас должен умереть, третьего не дано.
Джер ненадолго замолчала, тень грусти снова омрачила ее лицо.
– Два года назад один близкий мне человек пытался пойти по третьему пути, и был убит. Он мастерски владел мечом и быстро расправился с противником, но проявил милосердие – не стал добивать, просто отвернулся и пошел прочь. Тот, кого он пощадил, хладнокровно вонзил вилы ему в спину. Дело надо всегда доводить до конца. Если ты вынул меч, то убей врага, и пускай тебя не мучают сомнения, называемые вами, людьми, совестью.
Прервав философские размышления, они вновь обратились к практике меча. Дарк отрабатывал нападение, и у него уже хорошо получалось. Выбрав правильную позицию и темп ведения боя, он теснил противницу. Нанося быстрые и легкие удары, принуждал Джер к постоянной обороне, не оставляя шанса для контратаки. Вдруг произошло нечто странное. Защищаясь, Джер внезапно сорвала жилет, обнажив красивую упругую грудь, призывно колышущуюся при каждом вздохе. Дарк обомлел и застыл на какую-то долю секунды. Воспользовавшись замешательством, Джер сделала резкий глубокий выпад, сильно ударив его мечом прямо в висок. Не успевший отойти от изумления паренек рухнул на колени, обхватив руками разбитую голову.
Джер подошла, внимательно осмотрела рану и, убедившись, что ничего страшного не произошло, снова обратилась к нему менторским тоном:
– Ты плохо усвоил урок. В бою нет мужчин и женщин, есть лишь ты и враг. Откинь все чувства, забудь, что ты мужчина! Враг должен всегда оставаться врагом и должен быть уничтожен.
* * *
За всю неделю не было ни одного дня, когда бы ему удалось нормально выспаться. Дарк уже привык просыпаться по утрам то от головной боли, то оттого, что его нещадно трясли. Это утро не было исключением, но на сей раз его вполне деликатно пинали в живот.
Действия стражницы объяснялись просто, пленного пришли допросить, а дотрагиваться до его грязного, в кровоподтеках и ссадинах тела рукой амазонке явно не хотелось из эстетических соображений.
Он лежал на липком от грязи полу в узкой и темной землянке, в которой пахло сыростью и перегноем. Посреди комнаты стояла Агнета. Судя по гримасе на ее лице, затхлый воздух темницы ей тоже не нравился.
Жестом указав стражнице на дверь, предводительница присела на узкую скамью – единственно чистый предмет в помещении.
– У тебя есть сказать что-то новое? – прозвучал ее лаконичный вопрос.
– Конечно, есть. Я жалуюсь на условия заключения, требую просторную светлую темницу и теплую постель. А еще… не мешало бы пожрать.
– Заткнись! Неужели твои мозги настолько недоделаны, что не боятся смерти? Тебя могут убить по одному моему слову, а ты продолжаешь дерзить, ничтожество!
– Благородная Агнета, за последние несколько дней меня столько били и жизнь столько раз висела на волоске, что я перестал обращать внимание на подобные мелочи. Если вас интересует, убивал ли я Зулика или нет, то мне нечего добавить к уже сказанному. Можете сделать со мной, что хотите, но сказать мне действительно нечего.
24 
