Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
148 
– Что с авторотой? – спросил он у Голикова.
– Особист разбирается.
– Пошлите машину за командиром автороты, пусть немедленно явится.
Вскоре в комнату вошел толстый майор в очках – особист. За ним ввели красноармейца с измученным лицом, обветренными губами, в шинели, пилотке, сапогах. Жуков озадаченно смотрел на него.
– Я приказал явиться командиру автороты!
Особист козырнул:
– Разрешите доложить, товарищ генерал армии. Командного состава в роте не осталось. Куда делись или куда их подевали, пока не установлено. Водители показали, что ими командовал вот этот красноармеец. Его допрос я и веду. Очень много неясностей, товарищ генерал армии.
Жуков перевел взгляд на Сашу:
– Почему не докладываетесь?
Саша поднял ладонь к пилотке, что-то проговорил. Голос хриплый, простуженный, ни слова не разберешь.
– Что-что?! – раздраженно переспросил Жуков.
– Красноармеец Панкратов доставлен, – повторил Саша.
Жуков смотрел на него. Так ему еще никто не смел отвечать.
Саша выдержал его взгляд. Расстреляют? Плевать!
– Вы командовали ротой?
– Я вел роту в Пронск.
– Откуда?
– Из района деревни Хитрованщина, западнее железной дороги Михайлов – Павелец.
– А где командир роты?
– Погиб при авиационном налете.
– Вот-вот, – вмешался особист, – все командиры убиты, все шоферы целы.
– Кто вам поручил вести роту? – сурово спросил Жуков.
Саша затравленно огляделся. Генералы, полковники, сидят тут, смотрят на него. Гладкие, с ромбами, со шпалами… Их бы сейчас туда, в снег, в овраг, машины на плечах вытаскивать… Стратеги… Довели страну… Допустили Гитлера до Москвы… Сказать бы им все, что он о них думает…
– Я спрашиваю, кто вам поручил вести роту?!
И этот! Прославленный полководец – тоже ведет допрос.
– Ну! – повысил голос Жуков.
– Родина поручила, товарищ генерал армии, – прохрипел Саша.
Все молчали. И генералы, и полковники.
Жуков не спускал с Саши пристального взгляда.
– Вы член партии?
– Беспартийный.
– Как оказались в Пронске?
– Рота должна была доставить груз в Узловую, в тылы Двести тридцать девятой дивизии. Встретился капитан с бойцами, сказал, что дивизия в окружении. Что делать? Немецкие танки движутся на Михайлов и Скотин. Единственная дорога для нас была между Михайловом и Скопином.
– Разве там есть дорога?
– Есть грейдер.
Жуков наклонился к карте:
– Здесь ничего не обозначено.
– Дорога строилась перед войной, не закончена. Успели пройти грейдером. На карте, конечно, нет.
– А вы откуда знали про грейдер?
– Работал на строительстве этой дороги.
– Можете показать?
Саша наклонился к карте. С пилотки упала капля, снег таял в тепле.
– Разрешите снять головной убор, а то карту замочу.
– Снимайте.
Саша сунул пилотку под мышку, снова наклонился к карте:
– Вот по этим населенным пунктам: Дурное, Грязное, Малинки, Хитрованщина.
Жуков подвинул карту начальнику штаба.
– Перенесите на свою карту, произведите рекогносцировку. – Повернулся к Саше. – В каком состоянии дорога?
– Мы прошли с лопатами. А если со снегоочистителем, то проехать легко.
– Сколько шли?
– Двое суток. Ночами. Днем боялись воздуха.
– Ночи теперь длинные, – задумчиво проговорил Жуков. – Потери?
– Есть раненый, обмороженные. Прошу оказать медицинскую помощь. – Саша оглянулся на особиста. – Хотя гражданин майор назвал нас преступниками, но преступники тоже имеют право на медицинскую помощь.
– Помощь будет оказана, – сказал Жуков, – а вы знаете фамилию командира Двести тридцать девятой дивизии?
– Не знаю.
– Полковник Мартиросьян!
Поднялся командир Двести тридцать девятой дивизии, молодой красивый армянин.
– Полковник Мартиросьян, ваша авторота?
– Разрешите доложить, товарищ генерал армии, в наше распоряжение шла отдельная авторота подвоза. Однако дивизия уже вела бой с окружавшими ее превосходящими силами противника и 27 ноября, закопав в лесу тяжелое оружие, прорвала кольцо окружения и пришла сюда, в район Большое село. Прибыть в окруженную дивизию авторота не могла. Есть основания думать, что это именно та самая авторота.
– Откуда у вас такие основания?
– Так получается по совпадению всех обстоятельств, товарищ генерал армии. И если вы мне позволите сказать…
– Говорите!
– Если вы мне позволите сказать, товарищ генерал армии, – повторил Мартиросьян, – то движение этой роты в Пронск в коридоре между двумя атакующими танковыми колоннами противника считаю мужественным выполнением своего воинского долга.
148 
