167 
Он знал, что Варя свояченица Костина, все это знали. И все же Максим, чтобы не было разговоров, не оставлял Варю на ночь в своем блиндаже, ей находили для ночлега свободную землянку, конечно, маленькую, тесную, ходить по ней можно было, только опустив голову, но для ночевки годилась.
Максим весь день был в полках, готовил войска к предстоящим боям, возвращался вечером в дивизию, собирал штабистов, давал задания, выслушивал доклады. Варя бывала на этих совещаниях, Максим говорил всегда по делу, просто, доверительно, не повышая голоса, это подкупало людей.
После совещания все расходились. Оставались начальник штаба, замполит, заместитель по тылу, Варя, иногда еще какой-нибудь представитель, приехавший из армии или фронта, – с начальством Максим тоже умел ладить.
Ужинали. Блиндаж у Максима большой, сухой, удобный. Рядом равномерно и уютно тарахтит движок, его выключат, как только Максим ляжет спать. За ужином опять говорили о делах, Варя старалась не задерживаться, прощалась, уходила в свою землянку и рано утром уезжала на рубеж или возвращалась в штаб армии.
Иногда удавалось им с Максимом поговорить наедине. Добродушно, но твердо и ясно Максим дал ей понять, что разговоры на политические темы здесь неуместны, и Варя их не затевала. Вспоминали Москву, Арбат, дом, Максим рассказывал, о чем пишет Нина, хвалил Ваню: умный мальчик. Как-то, хитровато поглядев на нее, сказал:
– Я тут недавно одного человека видел. Никогда не угадаешь кого.
– Кого же?
– Сашу Панкратова.
– Сашу? – Она перевела дыхание. – Где ты его видел?
– Был у меня. На этой скамейке сидел, на которой ты сидишь.
Варя выжидательно смотрела на него.
– На этой скамейке сидел, – повторил Максим и улыбнулся, – большим начальником стал, рукой не достанешь: в штабе фронта!
– Мне Софья Александровна говорила, его мобилизовали шофером.
– Правильно. Был шофер, отличился в боях под Москвой, ему и присвоили офицерское звание, лично маршал Жуков присвоил, чувствуешь?
Он по-прежнему гордился Сашей и не скрывал этого.
– Гвардии инженер-майор, служит в автоуправлении нашего фронта. Как я понимаю, где трудно, туда его. Саша – сильный работник, опытный, умеет доводить дело до конца.
– Ты ему сказал, что я здесь?
– Конечно. Всех друзей-знакомых перебрали.
О том, что Варя в той же армии, в штабе инженерных войск, Макс сказал Саше при первом же свидании. Сидел напротив, качал головой: «Вот так встреча! Десять лет не виделись, а!» Был растроган, старая дружба не ржавеет, даже рассказать хотел, как Варя привезла им на Дальний Восток мальчишку, «думали, будем воспитывать вашего с ней, Сашка, сына». Но вовремя вспомнил Нинины слова: «Мне кажется, по-настоящему Варя любила только Сашу». Решил – лучше не влезать в такие тонкие материи. Ну а то, что Варя замужем, упомянул, в гостях у них были перед войной на улице Горького, квартира – шик-блеск, муж – знаменитый архитектор, ныне генерал-майор, живут хорошо. Саша все это воспринял спокойно, ни о чем не переспрашивал, не уточнял, и Макс утвердился в мысли, что Варина влюбленность – дело далекого прошлого, детство все это. Потому так спокойно и буднично рассказал Варе о встрече с Сашей, только лукаво подмигнул: мол, девчонкой влюблена была в Сашку, так ведь?
Но Варину реакцию уловил. «Ты ему сказал, что я здесь?» – вопрос не случайный. Видимо, женщины чувствительны к своим воспоминаниям. Ладно, взрослые люди, разберутся…
Итак, Саша здесь. И знает, где она. Разъезжает по фронту, бывает в их армии, может к ней заехать. Просто повидаться. Ведь так много их связывает. Какое имеет значение, что она замужем, разве нельзя быть друзьями? Она ни на что не претендует, со всем примирилась, только бы увидеть его живым. На фронте каждый стремится повидать земляка, даже незнакомого, москвичи тянутся к москвичам, ленинградцы к ленинградцам, что-то их связывает, возможно, тоска по родным местам. Скажи саперу-вологодцу, что в соседней роте есть тоже вологодский, сразу побежит к нему. А тут они с Сашей… Сегодня живы, завтра их нет, такая страшная война, как же не встретиться, если есть возможность, может быть последняя. Просто сказал бы: «Здравствуй, Варя, узнал, что ты здесь, и заехал». И она ответит ему: «Как хорошо, как прекрасно ты сделал, мне Макс говорил о тебе, я ждала твоего приезда». Посидят, поговорят, он снова уедет, может быть, надолго, может быть, вообще никогда не увидятся – война, и все равно от этого свидания будет облегчение, просветление, так много тяжелого снимется с души.
167 
