4 
Бродяга достал из котомки черненький шарик размером с горошину и, осторожно держа его двумя пальцами, поднес к самому носу девицы.
– Вот, это зерно маобабы, дерева диковинного. Если его растолочь до порошка без крупинок, а потом на свадьбе жаниху твому в стакан подсыпать, то он апосля и не вспомнит, было ли той ночью у него чаго али не было. Где растет деревцо, не знаю, врать не буду. Сам у старой мальвирской колдуньи за услугу одну получил. Она им очень-очень дорожила, да и я на черный день приберег.
– Тебе-то зачем?! – выкрикнула Мильва и чуть не вырвала маленький шарик из рук.
– Как зачем? – удивился бродяга. – Продам графине какой али герцогине. Деньжищ она мне полную суму насыплет, а можа, и титулом наградит. У простых-то девиц денег-то отродясь не бывало…
– Есть деньги…у меня есть, – не стесняясь присутствия мужчины, бесстыдница задрала подол и сорвала прикрученный бечевкой к стройной ноге кошель. – Вот они, деньги, вот! Все отдам, не жалко!
Бродяга взял добычу, встряхнул на руке, якобы взвешивая, а затем, отрицательно покачав головой, протянул обратно.
– Не-е-е, красавица, так не пойдет! Уж больно мало, если токмо крупицу махонькую отщипнуть, но крупица одна вряд ли подействует…
– А вдруг, вдруг подействует?! Не дай сгибнуть, родимый!
– Слышь, мне тя, конечно, жаль, да я рисковать своей шкурой не буду. Это у вас, у крестьян, дворы имеются, хозяйства, а у нас, бродячих, только молва или как ее еще там называют…– шарлатан нахмурил лоб, как будто припоминая диковинное слово, а потом произнес отрывисто, по слогам: – РЯ-ПУ-ТУ-ЦИЯ! Так вот, если обо мне по округе дурная молва пойдет, то и подать не подадут, вещаний моих слушать не будут, да и батогом от всего сердца огреют!
С минуту под навесом конюшни царило молчание, затем, как и рассчитывал обманщик, Милва вдруг кинулась на него, крепко прижалась и, повалив на стог сена, придавила весом своего пышного, мягкого тела.
– Отдай горошинку, милый, отдай! – томно шептала девица, запуская шаловливые ручки ему под рубаху и страстно целуя в перепачканное, давно немытое лицо. – Барыни, они барыни, а мне средство заморское надобней, мне без него никак! Ни графиня какая, ни гарцогиня тя так не приласкает, не приголубит! Спаси, милый, спаси!
Ну, как тут было устоять? Бродяга, конечно же, поддался нежным уговорам и продал шершавый, неровный шарик всего за кошель медяков.
* * *
Лежа на стогу взопревшего сена и задумчиво рассматривая крышу конюшни, с которой мерно капала вода, бродяга наслаждался жизнью. Где-то поблизости лаяли псы и орали пьяные, пытаясь заменить своим пением соловьев. Всеобъемлющая благодать заполнила каждую клетку его мокрого, медленно остывавшего тела. Ему было хорошо от недавней услады, а уязвленное жизнью самолюбие тешила мысль, что еще ни одному купцу во всем королевстве не удавалось продать обычный козий кругляш полугодичной давности за кошель, полный медных монет. Самое удивительное, что крестьянская девушка по имени Милва обнаружит обман года через два…не раньше, когда любящий выпить братец выдаст ее за соседа или иного деревенского мужика. Жизнь – отвратная штука, но только не для него, ведь бездомному бродяге нечего терять, он может лишь брать и тратить заработанные гроши, не заботясь о том, что же будет завтра.
«Нет, нужно такое же еще раз провернуть. Можно даже здесь, замечательный городишко, где полным– полно непуганых ротозеев и крестьянских дурех, кстати, весьма и весьма ничего из себя», – строил планы бродяга, медленно приподнимаясь на локти и собирая вывалившийся из котомки инвентарь. Микстуры и коренья, небольшая баночка с черными шариками и, конечно же, таинственные амулеты. Кругляши и овалы различных форм были сделаны довольно посредственно, на скорую руку, притом не совсем трезвую, и не могли считаться произведениями искусства, но зато они придавали его немытой персоне неимоверную значительность. С недоверчивыми, уже повидавшими таких прохиндеев, как он, горожанами иметь дело было непросто, а вот неграмотные крестьяне и жаждущая встречи с необычным и сверхъестественным знать легко становились жертвами обмана.
Тарвелис, городишко, в котором он сейчас находился, был местечком неплохим, и здесь можно было приятно провести время, выманивая у деревенских простаков заработанные на базаре гроши и позволяя себя ласкать наивным сельским дурочкам, но больших денег тут не заработать, клиентура не та. Насколько он знал, единственный на всю округу граф, хозяин здешних мест, жил в родовом замке милях в двадцати от городской стены и не часто баловал Тарвелис своими посещениями. Горожане же подобных бродяге «вещунов» недолюбливали, и стоило шарлатану совершить лишь одну промашку, как его, в лучшем случае, выкинули бы за ворота, обмазав с ног до головы дегтем или искупав в навозе. Как ни верти, а ему лишь оставалось околачиваться возле рынка и таких вот постоялых дворов, которых, к превеликому сожалению, было не так уж и много.
4 
