267 
Ресторан шумел, люди танцевали фокстрот и танго, плохо танцевали, но оркестр играл без перерывов.
– А притащи-ка ты нам пару огурчиков малосольных, – сказал Глеб официанту.
Тот принес.
– Ну, давай, – Глеб налил рюмки, – какой-то ты сегодня смурной.
– Я? Наоборот, мне кажется, ты чем-то озабочен, – возразил Саша.
Что-то тревожное, казалось ему, мелькнуло в глазах Глеба, и угощает не случайно.
Первый раз за этот вечер Глеб наконец рассмеялся:
– Ладно, Сашка, не будем темнить. У меня к тебе предложение: Семен Григорьевич, балетмейстер мой, сматывается на гастроли в глубинку, куда-нибудь в Азию, просвещать аборигенов. Меня приглашает пианистом и баянистом, нужен еще ассистент. Хочешь?
– Интересно, вот уж никогда не думал об этом.
– Подумай!
– Но ему нужна, скорее, ассистентка, чем ассистент.
– Ассистентка есть. Поедем официально, по командировке концертного бюро, там у него знакомый, все будет как положено, отчисления всякие, проценты. И в паспорте отметка: поставлен на учет в концертно-эстрадном бюро. Соображаешь, дорогуша?
Саша задумался. Мечтал уехать куда-нибудь паромщиком, перевозчиком, а тут еще свободнее, еще вольнее. Но паромщик, перевозчик – это работа, там бы он зарабатывал свой хлеб пусть невидным, но честным трудом, так же как зарабатывает его сейчас. А танцы – это халтура, жучки вроде Семена Григорьевича стригут глупеньких овечек, загребают монету. Конечно, на автобазе он под колпаком, но не ведут ли проверку кадров и среди балерунов, тоже, наверное, сгоняют на всякие собрания и митинги. Конечно, опасно в его положении задерживаться на одном месте, но ведь не трогают, и если придется уехать из Калинина и устраиваться в новом городе, это будет выглядеть естественно: работал шофером и поступает шофером. А наниматься на автобазу как бывший ассистент преподавателя западных танцев? Смешно!
С сегодняшнего утра, подняв руку на митинге, он покорился судьбе. Сопротивление бесполезно. Дадут ему работать – хорошо, опять посадят – будет сидеть. И незачем петлять, как зайцу, все равно догонят и прижмут мордой к земле.
А музыка играла, певица после популярных песен из кинофильмов перешла на репертуар Шульженко и Эдит Утесовой. Публика танцевала под эту музыку, под эти песни.
– Нет, Глеб, – сказал Саша, – не годится это мне. Есть профессия, есть работа, куда я помчусь, к каким аборигенам?
– Калинин нравится? – осклабился Глеб.
– Нравится, чем плох. Хороший город.
– Брось, Сашка… «Хороший город»… Москва хуже?
Саша в упор смотрел на него:
– Что ты хочешь сказать?
– Ладно, друзья мы или нет? Ведь «минус» у тебя.
– Кто сказал?
– Какая разница? Леонид сказал.
Саша поковырял вилкой в тарелке, подцепил ломтик жареной картошки.
– Допустим, ну и что?
Он сразу вышел из состояния апатии. Ясно: Глеб ему предлагает смотаться из-за «минуса». С чего вдруг? Выполняет поручение Леонида? Если Сашу посадят, к Леониду привяжутся, он устроил Сашу на автобазу, настаивал на его приеме, теперь хочет, чтобы Саша смылся, и концы в воду?
– Что из того, что у меня «минус»? Не у одного меня «минус». Таких в Калинине полным-полно.
– Дорогуша, – заулыбался Глеб, – что ты лезешь в бутылку? У тебя – «минус», сегодня Калинин не режимный город, завтра – станет режимным. А я тебе предлагаю жизнь посвободнее.
– Как твоя собственная?
– Вроде. Ты ведь не рисуешь… Не играешь на рояле… Да, вроде моей, сейчас на танцах люди загребают дай Бог!
– И когда вы собираетесь ехать?
– Дня через три.
– Куда именно?
– Еще точно не решили, – устойчиво ответил Глеб.
– Я никуда не поеду. Давай допьем!
Они допили бутылку. Попросили счет. Саша заплатил половину суммы. Глеб не возражал.
27
Глеб – болтун, трепач, а все же надо бы проверить, что конкретно сказал ему Леонид.
Повод нашелся.
На Доске почета вывесили список ударников за май – июнь. Саша своей фамилии опять не нашел, спросил у Леонида:
– А почему меня здесь нет?
– Не понимаешь, что ли?
– Слушай, Леня, может, мне лучше уйти отсюда?
Он пытливо вглядывался в лицо Леонида. Хмурое, хмурое, а все же кое-что на нем можно прочитать.
– Уйти? – Леонид поднял брови. – Из-за чего? – Он кивнул на Доску почета. – Тебе это нужно?
– Дискриминация, понимаешь? Держат на кирпиче, хорошей работы не дают.
Леонид пожал плечами:
– Ну, тут уж сам соображай, сам с кем надо договаривайся. Дискриминация?! – Он засмеялся. – Брось! Наладится. А уходить?.. Думаешь, на новом месте лучше будет? То же самое.
267 
