44 
Наконец ей повезло, и она увидела молодого индонезийца, сидящего на берегу, у самой кромки воды.
— Эй! — крикнула она. — Как мне найти рыбацкую деревню?
Индонезиец обернулся и оглядел девушку. Он тут же смекнул, что это туристка, которой нужен гид. В хитрых глазах цвета жареного каштана мелькнули искорки. Гермии не понравился его взгляд, но она повторила:
— Рыбацкая деревня? Джамбата — знаете? Индонезиец развел руками.
— Деревня далеко. Есть рупия — есть гид… Еще один гид, усмехнулась про себя Гермия.
Интересно, все местные жители прочат себя в гиды, как только видят европейцев? Этот тоже немного знает английский. Наверное, у туристов научился…
— Джамбата, — еще раз повторила Гермия, но уже без особой надежды. — Ты знаешь Джамбату?
Мужчина отрицательно покачал головой.
— Гид, — ткнул он пальцем в свою рубашку. — Гид… Провести тебя…
Отлично… По всей видимости, Джамбату ей не найти. Придется воспользоваться помощью этого пройдохи. А что еще ей остается? И как только Конни додумался ее бросить? Если бы он был рядом, поиски заняли бы гораздо меньше времени. Она обреченно вздохнула и, посмотрев на хитро прищурившегося индонезийца, спросила:
— Ты знаешь, где Аргадва? Мне нужен холм Аргадва…
Тот закивал головой и задал ответный вопрос:
— Сколько рупий?
— Сколько хочешь?
— Две, — произнес он и показал два пальца.
— Две сотни, две тысячи? — переспросила Гермия.
— Тыща, тыща, — радостно закивал пройдоха, и Гермия пожалела, что не ограничилась упоминанием сотни.
— Хорошо. — Она вытащила из сумки две бумажки и протянула их индонезийцу. — Значит, по рукам?
* * *
Ох, не нравился ей хитрый блеск в глазах этого гида, и не зря не нравился… Гермия сидела на земле и на чем свет стоит ругала себя за неосмотрительность. Взрослая женщина, ведущая дела целой компании, «большая девочка», как она говорила Констансу, и допустила такую ошибку! Мало того, что пошла с каким-то подозрительным типом, так еще и легла спать, не позаботившись о сохранности денег. Идиотка! Полная идиотка!
Пройдоха-гид знал, что делает. У туристки были деньги, много денег, и он сразу же догадался об этом. Когда Гермия, пройдя несколько миль пешком, устроила привал и задремала, хитрый Варунга — именно так он представился — вытащил деньги и бросил девушку на произвол судьбы. Доброжелательность и радушие, с которыми отнеслись к Гермии семьи Джамбаты и Китали, застили ей глаза. Она подумала, что большинство индонезийцев так же хорошо относятся к приезжим. Однако Гермия забыла поговорку о «паршивой овце» в стаде…
Что же ей делать теперь? Одной, в незнакомом месте, без денег? Оставалось только брести наугад, пока она не встретит еще какого-нибудь «гида». И слава богу, если этот «гид» не окажется таким же вором как Варунга… Но самое страшное заключалось в том, что теперь ей нечем было расплатиться за долг Пойта… О возвращении на Бали нечего было и думать. Пока она выберется из этой глухомани, пройдут все сроки. И тогда… Ей страшно было думать о том, что тогда эти люди сделают с Пойтом…
Она должна заставить себя встать и идти вперед. Только куда идти? В какую сторону? Гермия огляделась. Перед ней простиралась земля, огромная поверхность земли, утыканная невысокими деревцами и кустиками. Земля, земля, земля и лишь далеко впереди виднелся какой-то каменистый выступ. Может быть, вовсе и не выступ, а что-то другое. Гермия поднялась с земли и решила идти навстречу выступу. Во всяком случае, это хотя бы какой-то ориентир.
Мелкий дождик капал, не переставая. Гермия чувствовала, что полностью промокла, но, как ни странно, холода не ощущала. Страх и отчаяние гнали ее вперед, подстегивая бичом странного чувства, что за ней кто-то следит. Гермия объясняла себе, что это паранойя, следствие нервного перевозбуждения. Но логические объяснения не помогали. Чей-то тяжелый взгляд по-прежнему буравил ей спину.
Достигнув каменного возвышения, Гермия осмелилась обернуться. Она была права — за ней действительно следили. Кусты с широкими зелеными листьями шелохнулись. Из-за них на Гермию смотрели чьи-то глаза, злые, нечеловеческие. Все внутри покрылось ледяной корочкой, на мгновение даже сердце замерзло и перестало биться. Что это, Господи?! Что же это?! Кусты замерли. Очевидно, тот, кто устроил в них засаду, понял, что на него обратили внимание, и застыл, чтобы не выдать себя окончательно.
44 
