очень нудно 
71 
Да и вообще – любое партизанское движение без вливаний извне достаточно быстро хиреет. А с новой тактикой борьбы с ним, проводимой советским командованием, оно заглохнет задолго до начала пятидесятых годов. Но главным, как мне кажется, будет даже не эта тактика, а новая политика, которую сейчас проводит Сталин. Вот она напрочь выбивает почву из-под ног у наших противников. В недавно освобожденных районах это еще не чувствуется, но постепенно здешние крестьяне поймут разницу с тем, что было, и с тем, что будет, начиная с этого года. И тогда все эти «проводники», «куренные», «сечевые» просто-напросто останутся без последователей…
Так что Смирнов наиболее прытких в своем районе сейчас прищучит, а потом, уже весной, когда реформы вступят в силу, вся эта партизанщина заглохнет сама собой. Крестьяне обычно люди очень умные, хоть и кажутся нам, городским, тормозами. Но смекалки, мудрости и жизненного опыта у них на сотню городских хватит. И пропаганде они меньше подвержены, предпочитая верить не словам, а делам. А только эти дела пойдут, слова националистических пропагандистов уже не будут иметь никакого значения. Крестьян тогда уже ничто от земли и заработка оторвать не сможет…
Но озвучивать свои мысли лейтенанту я не стал, а послушав еще какое-то время тертого уполномоченного и уточнив все нужные сведения, просто с ним распрощался.
Только вот уехать Ивану не дали. Лишь он подошел к лошади, как посыльный затребовал уполномоченного в штаб, а подошедший чуть позже Гусев объяснил, что Смирнова на неделю кладут в госпиталь. Ранение у него есть, так что лучше пусть руку подлечит, чем в самый ответственный момент его захватят в плен «лесовики». М-да… это Серега правильно придумал. Иван ведь постоянно в разъездах, и нет никакой гарантии, что именно в этот момент не сработает закон подлости и его не захватят. А так – в госпитале отлежится и выйдет, когда уже все закончится.
В общем, после ухода лейтенанта мы всей группой стали прикидывать план дальнейших действий. Только вот Гусев сразу начал скептически морщиться, но, помня слова Ивана Петровича о предоставлении нам в предстоящей операции свободы принятия решений, особо не возражал.
Вот так и получилось, что уже на следующий день мы издалека вели наблюдение за хутором Ломзицкого. И кстати, этот день нам практически ничего не дал. Хуторок был неотличим от тысяч ему подобных. Жили там всего двенадцать человек, включая дедов, баб и ребятишек. Мужиков средних лет на нем не было вообще, правда, остальные жители без них обходились вполне сносно. И что характерно – все были при деле: даже маленькая, лет пяти, девчушка, вовсю обхаживала огромный выводок кур и гусей, которые были с нее ростом. То есть картина просматривалась самая мирная и идиллическая.
А на второй день, то есть за неделю до начала операции, мы обратили внимание, что один из сыновей хозяина, сразу после обеда прихватив с собой двух сестренок, намылился в лес. Наблюдающий за этим Змей тихо констатировал:
– По ягоды пошли. Вон, лукошки с собой прихватили.
Проводив взглядом ребятню, я скомандовал:
– Гек, Жан, – проследить.
Может, они, конечно, и за ягодами пошли, но проверить не мешало бы. «Невидимки» Шмеля, группу которого я вытребовал себе в помощь и которые подменяли нас ночью, докладывали, что под утро на хуторе взбрехали было собаки. Как будто услышав шум, залаяли и тут же заткнулись, учуяв знакомый запах. Света на объекте наблюдения никто не зажигал, поэтому что-то более определенного Шмель сказать не мог. И вроде бы мелочь совершенная – мало ли от чего собачки ночами гавкают, но пунктуальный Шмель счел нужным доложить об этом факте.
А я тоже не собирался ушами хлопать и поэтому послал сейчас посмотреть – где именно ребятишки будут собирать свою бруснику, или за чем они там пошли. И как часа через три выяснилось – правильно сделал, что послал! Девчонки, те старательно наполняли лукошки, а вот пацан не столько уделял внимание сбору ягод, сколько обследованию тех мест, где могли быть советские «секреты» или патрули. Во всяком случае, из доклада Гека я сделал именно такой вывод. А тот еще прибавил:
– Девчата было пристроились малинник обдирать, километрах в полутора отсюда, но мальчишка потащил их дальше – километров за пять, аж до сухого лога. И по пути всю дорогу петлял, заглядывая куда только можно.
Я тогда многозначительно посмотрел на своих ребят, но они мои выводы подвергли обструкции. Тот же Марат, например, выдал:
71 
