144 
— У меня в роте, в наличии только две трети от списочного состава! Пополнения практически нет. Понимаете? Людей в Рейхе почти не осталось! А если и пришлют какого-нибудь юнца или старика, то что мне с ними делать? Поэтому, каждый мой ветеран на счету. Я их берегу как собственных братьев. Люди — золотые, но и они каждый день гибнут в этой бойне. И главное что это всё уже бессмысленно — Иванов теперь, никому не остановить. Они до Ла-Манша дойдут, попомните моё слово...
Фриц пригорюнился, а мы, переглянувшись, быстренько распрощались с ним и сбежали, так как на наш столик стали обращать внимание сидящие вокруг посетители. Так что — на фиг, на фиг. Заметут сейчас, как паникёров и разложенцев — вот обидно то будет...
Выйдя на улицу, под опять начавшийся дождь, целенаправленно пошли на улицу Кирхенштрассе. Именно по ней, в воскресенье промаршируют эсэсовцы а потом, после этого марша загрузятся в грузовики и прямым ходом отправятся на передовую. Только вот я надеюсь — после нашего выступления, отправлять будет некого. Восемь мин направленного действия — это не цацки-пецки. Это больше двухсот метров сплошного поражения, причём не паспортного, а фактического. Прогуливаясь по Церковной улице, нашли наконец место, где гражданских не должно быть по умолчанию. Ну не будут же они в самом деле смотреть на парад с руин двух длинных разрушенных домов. Дорогу, куда эти пятиэтажки рухнули, конечно подчистили, но сами остатки многоэтажек почти не разбирали. Судя по навалам — достали из-под кирпичей живых и мёртвых, да и то — по возможности, после чего оставили руины в покое. Так что на них стоять — это всё равно как по могиле пройтись... Вот и славно, трам пам пам! Лучшего места для закладки — просто не найти.
В конце концов, осмотрев всё что нам понадобится для завтрашней работы, мы, опять таки через мостик обводного канала, вышли из Ангербурга.
***
К ДОТу, за время нашего отсутствия никто не подходил поэтому снова перетащив в бетонную коробку мешки, занялись приготовлениями к акции. Лешка завалился отдыхать, я стал на фишку, а Макс с Маратом, стали разбирать свои смертоносные игрушки.
Наблюдая за дорогой, пытался осмыслить, что сегодня видел и слышал. Мда, работать в Восточной Пруссии будет тяжело. Каждый местный житель, будет считать своим долгом сообщить о русских диверсантах. Только вот сообщать будут в том случае, если они будут одеты в нашу форму и рассекать с нашим оружием. При других раскладах понять кто есть кто, особенно если не объявлено об охоте на русских разведчиков, будет весьма проблематично.
Я, в гаштете почитал местные газеты — там рассказывалось об одной советской диверсионной группе, совершающей зверские преступления и об истории её поимки. Если отмести все пропагандистские преувеличения, то картинка становиться более-менее понятная. Армейские разведчики шустрили, выявляя замаскированные укрепрайоны и фиксируя перемещение частей по территории. Пока они молчали, немцы и не чухались, но как только выходили на связь, этот квартал леса тут же оцеплялся и прочёсывался — пеленгация здесь, на самом высоком уровне работает. Только всё это я и без газеты знал, общаясь с ребятами ходившими на ту сторону. Но они ходили максимум дней на десять. А эта группа, о которой писали в местной прессе, скорее всего не меньше месяца действовала. И погорела не из-за пеленгаторов, а потому что продукты кончились и она стала кормиться с хуторов. То есть, у фрицев появилось уже две зацепки — выход рации и появление разведчика в немецких домах. В том, что ребята хозяев вырезали, я конечно не верю — бессмысленное занятие. Достаточно их просто связать и всё — часа три-четыре форы у «глубинников» будет. Только вот, своими появлениями на людях и постоянными выходами в эфир, пацаны немцев беспокоили, как чирей на заднице. А те уже объявляли войскам и запуганным местным жителям, в каких именно квадратах необходимо проявлять особую бдительность. Потому что при других раскладах — народу тут по лесам шляется немеряно и если на каждый сигнал реагировать, то ягдкоманды через неделю, как запалённые лошади сваляться.
То есть в будущем, надо намотать на ус, что первое — выходить в эфир не менее чем в двадцати пяти-тридцати километрах от места базирования, как это в партизанских отрядах делают. Причём, это самое место лёжки, по возможности постоянно менять, а то какой-нибудь лесник случайно увидит и точно стуканет, даже если не будет объявлена повышенная готовность. Раньше, мы постоянно перемещались и таких проблем со связью не имели — дашь радио и дальше рванул. А в будущем задании, совсем по-другому надо себя вести... Так что, чем дальше будут уходить радисты, тем более безопасной у нас жизнь получится.
144 
