20 
Изабел пожалела ее и не стала спорить. Она прибережет нужные слова для синьоры Анны Весто.
Поэтому она вышла из дома и зашагала по длинной, обсаженной кипарисами аллее. Вилла Ангелов стояла в самом конце аллеи. Впервые увидев виллу, Изабел почувствовала, будто очутилась в каком-то историческим фильме.
Оранжево-розовая штукатурка и длинные крылья, типичные для всех роскошных тосканских особняков, радовали взор. Черные, казавшиеся кружевными решетки кованого железа прикрывали окна первого этажа. Ставни на верхнем этаже уже были закрыты, не пропуская жару. Ближе к дому кипарисы уступили место тщательно подстриженным кустам, классическим статуям и восьмиугольному фонтану. Двойная каменная лестница с массивными перилами вела к полированным деревянным дверям.
Изабел поднялась на крыльцо, взяла медный молоток в виде львиной головы и постучала. Дожидаясь ответа, она рассматривала оставленный у фонтана запыленный черный «мазерати». Похоже, у синьоры Весто дорогие пристрастия.
Дверь так и не открыли, поэтому она постучала снова.
Пышная женщина средних лет с рыжими, явно выкрашенными в парикмахерской волосами и раскосыми глазами а-ля Софи Лорен дружески улыбнулась Изабел.
— Добрый день, синьора. Я Изабел Фейвор. Мне нужна синьора Весто.
Улыбка женщины поблекла.
— Синьора Весто — это я.
Простое синее платье и удобные туфли выдавали в ней экономку. Уж очень мало она походила на владелицу «мазерати»!
— Я сняла фермерский дом, но, кажется, возникли какие-то проблемы.
— Никаких проблем, — деловито заверила синьора. — Джулия нашла вам дом в городе. Она обо всем позаботится.
Она по-прежнему держалась за ручку двери, явно ожидая, когда непрошеная гостья уйдет. За ее спиной Изабел увидела валявшиеся на полу дорогие чемоданы. Можно побиться об заклад, что настоящий владелец виллы либо только что приехал, либо уезжает.
— Я подписала арендный договор, — напомнила Изабел вежливо, но твердо. — И поэтому остаюсь.
— Нет, синьора, вам придется уехать. Кто-нибудь обязательно придет днем помочь вам собраться.
— Я никуда не поеду.
— Мне очень жаль, синьора, но ничего не поделаешь.
И тут Изабел поняла, что пора добраться до самой высшей инстанции.
— Я бы хотела поговорить с владельцем.
— Его здесь нет.
— А как насчет этих чемоданов?
Женщина неловко отвела взгляд.
— Прошу вас уйти, синьора.
Четыре краеугольных камня были созданы именно для таких моментов.
«Вести себя вежливо, но решительно».
— Боюсь, что не смогу уйти, пока не поговорю с хозяином, — объявила Изабел, проходя мимо экономки, и едва успела увидеть высокие потолки, позолоту, бронзовую люстру, как женщина снова загородила ей дорогу:
— Ferma![17] Вам сюда нельзя!
«Люди, пытающиеся спрятаться за данную им власть, делают это из страха и нуждаются в нашем сочувствии. В то же время мы не можем позволить, чтобы их страхи стали нашими».
— Не хотелось бы расстраивать вас, синьора, — как можно участливее ответила Изабел, — но я должна поговорить с владельцем.
— Кто сказал вам, что он здесь? Это никому не известно. Значит, владелец — мужчина.
— Постараюсь не проболтаться.
— Вы должны немедленно уйти.
Изабел устала от людей, принимавших ее за идиотку и пытавшихся одурачить: мошенника бухгалтера, неверного жениха, трусливого издателя и ненадежных почитателей.
Ради этих почитателей она жила в аэропортах, поднималась на кафедру в разгар пневмонии, держала за руки, когда их дети становились наркоманами, обнимала за плечи страдавших депрессией и молилась за безнадежно больных.
Но как только ее собственная жизнь омрачилась несколькими темными облачками, они удрали врассыпную, как перепуганные кролики.
Почти оттолкнув экономку, она пробежала по дому, ворвалась в узкую галерею, на стенах которой теснились фамильные портреты в тяжелых рамах и барочные пейзажи, пролетела через элегантную приемную, оклеенную обоями в коричнево-золотую полоску, вихрем промчалась мимо мрачных фресок, изображавших охотничьи сцены, и еще более угрюмых изображений святых мучеников. Подошвы босоножек оставляли черные следы на мраморных полах и грязь на бахроме паласов. От сотрясения покачнулся римский бюст на пьедестале. С нее довольно!
Наконец она остановилась в менее официозном салоне в глубине дома. Полированный паркет орехового дерева был уложен елочкой, а на фресках для разнообразия были нарисованы сцены сбора урожая. Итальянская рок-музыка странным образом аккомпанировала пляске солнечных зайчиков на стенах и коврах. В конце комнаты виднелся арочный вход на лоджию, куда более величественный, чем в сельском доме. Оттуда и неслась музыка. Под аркой, прислонившись плечом к стене, стоял мужчина, залитый солнечным светом. Прищурясь, Изабел определила, что он одет в джинсы и жеваную футболку с дырой на рукаве. Четко очерченный профиль, казалось, принадлежит одной из стоявших в комнате статуй. Но что-то в его осанке, бутылке, поднесенной ко рту, пистолете в свободной руке подсказывало, что этот римский бог, возможно, успел сбиться с пути истинного.
20 
