Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
101 
Конгресс, правда, сформировал комиссию: послать в Уганду, для изучения её [912]. – 7-й конгресс в 1905 выслушал доклад – и отказался от Уганды [913]. – Угнетённый всеми препятствиями, Герцль не дожил до этого решения: в 1904 умер от разрыва сердца [914].
Но вспыхнувшая эта проблема вызвала ещё новый раскол сионизма: отныне от него откололись территориалисты, во главе с Израилем Зангвилем; к ним присоединились делегаты из Англии. Они создали и собирали свой Интернациональный совет; получали субсидии от Якова Шиффа и от парижского Ротшильда. Они порвали с непременностью Палестины: да, осуществить концентрированную еврейскую колонизацию на определённой территории, но – где угодно, в любом месте. Год за годом в поисках они перебрали дюжину стран, обсуждали Анголу, но «Португалия слишком слабая страна и не сможет защищать евреев», там «евреи легко могут стать жертвой соседних племён» [915].
Да они соглашались и на территорию даже внутри России, если бы создать автономную самоуправляющуюся единицу.
Этот аргумент – что нужна сильная страна для защиты евреев на новом месте, особенно прилегал сторонникам краткосрочного создания отдельного государства с массовым переселением, что предлагал и тогда и позже Макс Нордау, то есть «невзирая на экономическую неподготовленность страны [Палестины] к их приёму» [916]. Но ведь для того предстояло преодолеть Турцию и как-то же решить арабскую проблему. Сторонники этой программы понимали, что следуя ей – сионистское движение не может самозащищаться без помощи сильных союзников. А такую военную помощь никакая страна тогда ещё не предлагала.
И до создания израильского государства пришлось ещё пройти через две мировые войны.
Глава 8.
На рубеже XIX-XX веков
Видимо, после (5-летних раздумий или нерешимости, с 1887 года Александр III уже определённо повернул к тому, чтобы сдерживать российское еврейство стеснениями гражданскими и политическими, и проводил эту политику до своей смерти.
Вероятно, резонами были заметное участие евреев в революционном движении и не менее заметное уклонение от воинской службы: «служило только три четверти того количества евреев, какое полагалось» [917]. Отмечено было «постепенно возрастающе[е] числ[о] не явившихся к призыву евреев», да и накопление штрафов за неявку к призыву: из 30 млн. руб. было взыскано только 3 миллиона. (А у правительства по-прежнему не было точных чисел ни общего еврейского населения, ни рождаемости, ни смертей до 21 года. Вспомним, из главы 4, что по поводу скрывательства была в 1876 сокращена «льгот[а] 1-го разряда по семейному положению» – то есть стали включать единственных сыновей из еврейских семей в общий призывной жребий, и в результате от евреев требовалось непропорциональное количество призывников. Это было исправлено в начале 900-х, уже при Николае II [918].)
Что же касается министерства народного просвещения, то мнение Александра III, выраженное уже в 1885, было: чтобы число евреев в школах в местностях вне черты оседлости определялось сообразно численному отношению евреев к общей массе населения. Но власти задумывали не только противодействие еврейскому преумноженному потоку в образование, для них то была – борьба с революцией. Как тогда выражались: превратить школу «из рассадника социализма в рассадник науки» [919]. В недрах министерства разрабатывалась и более широкая мера, как не допускать к просвещению элементы, могущие послужить революции, мера антиломоносовская, глубоко порочная для государственного смысла: вообще не допускать в гимназии детей низших сословий российского населения («кухаркиных детей»). Псевдоблагоразумно и благоприлично это формулировалось так: «Предоставить начальникам учебных заведений принимать только таких детей, которые находятся на попечении лиц, предоставляющих достаточное ручательство в правильном над ними домашнем надзоре и в предоставлении им необходимого для учебных занятий удобства», а в высших учебных заведениях повысить плату за слушанье лекций [920].
Эта мера тоже вызвала возмущение в российских либеральных кругах, но никак не столь сильное и долговременное, как последовавшее в 1887 ограничение приёма евреев в гимназии и университеты. Первоначально предполагалось публиковать обе меры в едином законе. Комитет министров, однако, не согласился, сочтя, что «опубликование общих ограничительных для евреев постановлений могло бы быть неправильно истолковано». – И в июне 1887 опубликовано было постановление лишь в своей нееврейской части: «О мерах к упорядочению состава учащихся в средних и высших учебных заведениях» – мерах против простонародья… Ограничение же приёма евреев поручено было министру просвещения Делянову осуществить непубликуемым циркуляром на имя попечителей учебных округов, что Делянов и сделал в июле 1887, указав по средним и высшим заведениям своего министерства норму приёма для евреев: в черте оседлости – 10%, вне черты – 5%, а в обеих столицах – 3%.
912
ЕЭ, т. 3, с. 679.
913
Там же, с. 680-681.
914
ЕЭ. т. 6, с. 407.
915
ЕЭ, т. 14, с. 827-829.
916
КЕЭ, т. 7, с. 891-892.
917
Ю. Ларин. Евреи и антисемитизм в СССР. М.; Л.: ГИЗ, 1929, с. 140.
918
Г.Б. Слиозберг. Дела минувших дней: Записки русского еврея: В 3-х т. Париж, 1933-1934, т. 2, с. 206-209.
919
Ю. Гессен. История еврейского народа в России: В 2-х т., т. 2, Л., 1927, с. 231.
920
Еврейская Энциклопедия* (далее – ЕЭ): В 16-ти т. СПб.: Общество для Научных Еврейских Изданий и Изд-во Брокгауз-Ефрон, 1906-1913, т. 13, с. 52.
101 
