Последние отзывы

  155  

И с такой же неспособностью – патриотические верхи мялись в равнодушии или полусочувствии, и не выдвигали ни публицистов с ясным сознанием и решительностью, направителей общественного мнения, ни устойчивых культурных организаций. (Отметим, что и на той встрече с Витте присутствовали же и представители правой прессы – но запуганно промолчали или даже поддакивали развязному Пропперу.)

Трагически сказался и тот долгогосударственный грех императорской России, что православное духовенство, давно задавленное властью, бессильное в своём общественном положении, уже никак не имело авторитета духовного водительства массами (какой имело в Московской Руси и в Смутное Время – и коего так не хватит вот скоро, в Гражданскую войну!). И хотя в эти месяцы, годы и прозвучали увещания иерархов к православному люду против погромов, – не могли они остановить их. Они даже не смогли помешать, чтобы впереди погромных толп не качались бы распятия и церковные хоругви.

Ещё утвердилось, что погромами октября 1905 руководил Союз Русского Народа. Это – неправда, он только в ноябре 1905, тоже от инстинкта народной обиды, стал возникать. В его тогдашней программе действительно были положения противоеврейские, против евреев всех без разбора: «разрушительная, антигосударственная деятельность сплочённой еврейской массы, её непримиримая ненависть ко всему русскому и неразборчивость в средствах» [¹³¹⁰].

В декабре его агитаторы звали Семёновский полк на подавление московского вооружённого восстания. Однако Союз этот, раздутый слухами и страхами в легендарный, был в реальности жалкой, бессильной и безденежной партией, возникшей как бы на помощь самодержавному монарху – а монарх с весны 1906 сам стал конституционным, а правительство стеснялось иметь, в поддержку такую партию, так что она, с тысячами двумя ли, тремя полуграмотных, беспомощных и жалко возглавленных местных «советов», – оказалась в оппозиции и к правительству думской монархии, и особенно к Столыпину. – С думской трибуны Пуришкевич задавал вопрос: «С момента возникновения и развития монархических организаций много ли: вы видели погромов, совершающихся в черте еврейской оседлости?… Ни одного, ибо монархические организации боролись и борются в черте еврейской оседлости с еврейским засилием мерами экономическими, мерами культурными, а не кулаком» [¹³¹¹]. – Там уж насколько культурными – однако погромы от Союза Русского Народа не известны, а прежние – были от стихийного взрыва масс.

Через несколько лет после загасания революции 1905 Союз Русского Народа – и от начала бутафорский – бесславно растаял. (Насколько расплывчато понятие о нём, можно судить по удивительной характеристике из Еврейской энциклопедии: антисемитизм Союза Русского Народа «носит явно выраженный дворянский и крупно-капиталистический характер» [¹³¹²].)

Есть и ещё клеймо, прикипевшее крепко: «чёрная сотня», неотразимое именно в неопределённости своего смысла.

Откуда повелось оно – расследовать трудно, говорят, что так досадливо называли поляки русских монахов, отстоявших от них Троице-Сергиевскую Лавру в 1608-09 годах. Через какие-то исторические нити это дотянулось до начала XX века – и с ненавистным чувством вспыхнуло тут. И оказалось отлично действующим ярлыком для этого стихийного народного патриотического движения. Именно своей неопределённостью, а вместе с тем прилепчивой бранностью этот термин и стал удобен к употреблению. (И, например, четверых кадетов, решившихся на переговоры со Столыпиным, закликали «черносотенными кадетами». И в 1909 «Вехи» были обвинены в «замаскированном черносотенстве».) И «термин» привился вот уже на столетие – хотя взволнованного и обескураженного тогда славянского населения России были не «сотня», а миллионы.

Еврейская энциклопедия в России, в 1908-1912, к чести её, не взялась дать определения «чёрной сотни»: на интеллектуальных верхах российского еврейства было немало весьма равновесных, вдумчивых, благоразумных людей.

Но в те же годы, перед Первой Мировой войной, это взялась определить энциклопедия Брокгауза-Ефрона, вдогон, в дополнительном томе: «“Чёрная сотня” – ходячее название, которое в последние годы стало применяться к подонкам населения, склонным к еврейским погромам и избиениям интеллигенции». Дальше, однако, растекается: что «явление черносотенства не специфически русское; в разных государствах мира в различные исторические моменты… являлось на историческую сцену» [¹³¹³]. И правда, в 1917 в прессе февралистов я встречал уже и «шведских черносотенцев»…

  155