очень нудно 
97 
Осторожно покачиваясь, он смотрел на бледный изгиб ее шеи. Множество женщин делали для него то же самое, так почему же сейчас это кажется совершенно иным? Оно и было иным. Была какая-то непорочная неумелость в этих мягких, скудных неловких движениях языка, которые не столько распаляли его, сколько ставили в тупик.
Он трогал ее волосы, мял ее щеки по мере того, как страсть его подходила к пику.
Он касался ее ресниц, и яростная волна нежности, пульсируя, билась в нем, все прибывая и прибывая, с каждым прибоем продвигаясь все дальше — к красной черте. Отчужденно, словно глядя со стороны, он сообразил, что поднимает ее с колен и ставит вровень с собой. Не важно, как она выглядит, как одевается, как ведет себя, но с ней нельзя обращаться так. Она заслуживает большего. Поспешные сношения в самолетных нужниках не для нее.
— Нет? — прошептала она, широко раскрыв свои янтарные глаза, и они вновь потянули из него жилы.
Он поцеловал ее губы и ощутил резкую боль в паху. Всхлипывая, она повторяла его имя, вздрагивая всем телом, и он понял, что она полностью потеряла контроль над собой. Отбросив в сторону яростную потребность собственного тела, он гладил ее глубокими, мягкими движениями рук. Она вонзила пальцы в его плечи, и звук ее коротких, неистовых всхлипов, нарастая, бился в его ушах.
— Фэб, дорогая, ты убиваешь меня. — С хриплым восклицанием он удвоил свои усилия. Когда она взорвалась, он проглотил ее крики.
Она упала на него; тело ее стало податливым и уязвимым. Он ощущал, как тяжело вздымается ее грудь. Она попыталась сомкнуть дрожащие бедра. Когда она застонала и обняла его, он понял, что ей не хватило поддержки. Он не мог бросить ее в таком состоянии и вновь начал гладить ее.
Она пробудилась незамедлительно. Она хватала ртом воздух, затем ее бросило в дрожь, ее крепкие бедра, как жернова, перетирали его запястье. Он попытался помочь ей сильными резкими толчками.
— Нет… Только с тобой.
Он крепко зажмурился, заставляя себя смириться с фактом, что его поезд уже не придет. Она вряд ли способна сейчас рассуждать здраво, поэтому ему придется решать за двоих.
— У меня с собой ничего нет, — солгал он. Она скользнула руками к его бедрам и легонечко поскребла там.
— Могла бы я?.. — Она указала головой, вопросительно глядя на него, и неуверенность ее взгляда щемящей болью отозвалась в его сердце. — Может быть, я смогла бы проделать это еще раз?
На ее горле хрупко дернулась жилка. Превозмогая себя, он застегнул джинсы.
— Все в порядке. Я отлично себя чувствую.
— Но…
Он смотрел мимо ее улетающих глаз. Руки его действовали не очень уверенно, когда он оправлял на ней свитер.
— Все сейчас спят, но, может быть, тебе лучше первой пробраться на свое место, как только ты приведешь себя в порядок?
Она делала отчаянные усилия, чтобы натянуть свои шорты, каждым движением задевая его. Справившись наконец с этой нелегкой задачей и разгладив последнюю складку, она вскинула ресницы. Он пытался улыбнуться ей.
— Как ты это делаешь? — спокойно спросила она.
— Делаю что?
— Действуешь так пылко, а затем превращаешься в кусок льда.
Вот оно что. Она посчитала себя отвергнутой. Сообразив это, он понял, что обидел ее.
— В данный момент я на грани срыва, — сказал он.
— Я не верю тебе. Как это Тулли называет тебя? «Айсберг»?
У него не было сил сражаться с ней, во всяком случае не сейчас, не после того, как он видел ее уязвимой и беспомощной. Он мог думать лишь о том, как заживить ее рану. Ему удалось придать нотки раздражения своему голосу:
— Опять начинается, не так ли? Стоит нам сойтись, и мы уже спорим… когда не целуемся. Я даже не знаю, почему так стараюсь быть хорошим парнем с тобой, хотя всегда нарываюсь на неприятности.
Ее припухлые губы дрогнули.
— Это называется быть хорошим парнем — то, что ты вытворяешь?
— Пожалуй, что да. И знаешь еще что? За тобой должок.
— За мной что? — Эти янтарные глаза больше не казались беззащитными, они начали разбрызгивать искры. Он внутренне усмехнулся.
— Ты мне должна, Фэб. Я выказал тебе малость уважения…
— Уважения? Вот уж не знала, что это так называется. Сарказм в ее голосе не совсем окреп, поэтому он усилил нажим:
— Это именно так. Но насколько я понимаю, никто здесь не ценит мое уважение по достоинству. А это означает, что ты обязана возместить мне убытки, и то, что я недополучил здесь, я планирую получить потом.
97 
