16 
Кстати сказать, несмотря на всю свою хваленую роскошь, гостиница «Сфинкс» являет следы нынешнего египетского упадка. Гостиница предназначена туристам (в стране, которая неизменно была для меня рубежом науки либо армейским форпостом) и выражает характерную, очевидно неистребимую тягу современного египтянина выменять свое благородное отечество на шиллинг. Имеющийся на всякой доступной поверхности гостиничный герб щеголяет нелепой триадой в составе грифа, сфинкса и кобры, увенчанной иероглифической выжимкой девиза, предостерегающего (а кого — ума не приложу, ибо кто из постояльцев способен разобрать иероглифы?): «ГОР ПОЖИРАЕТ СЕРДЦА ПРОКЛЯТЫХ».
Гор, воплощавшийся в каждом египетском царе сокологлавый бог неба, эту гостиницу явно бы не одобрил, но и сюда, в средоточие псевдофараонских вычурных древностей, сквозь открытые окна патио доносится с Нила запах и дух истинного Египта — моего Египта, — и под паром дыхания исконного царства, что обжигает меня сквозь тысячелетия, весь современный luxe [2] номера съеживается и истлевает. Зов властителя и триумфатора Атум-хаду настигает меня даже здесь, в то время как я на балконе из хрустального бокала глоток за глотком цежу (без страха перед псами американского сухого закона, о которых я думал даже в приватном баре Финнерана) лимонад с джином и наблюдаю мой Нил, а на установленной у балконной двери «Виктроле XVII», великолепной исполинской кабинетной модели, совершает семьдесят восемь оборотов в минуту песня «Он идет своим путем, и кто ему судья?».
Отдыхая от трудов, я с беспримесным наслаждением лелею воспоминания о недавних бостонских проводах, состоявшихся, кажется, годы назад, и о вечеринке, на которой гости, включая поддержавших экспедицию заимодавцев со своими половинами, провозглашали тосты за нашу скорую удачу в Египте и отмечали мою помолвку с хозяйской дочерью. На стекло памяти наслаиваются образы: накрахмаленные вечерние туалеты и современные легкие платья, пылающие бумажные фонари, негритянский джаз-банд, размещенный во внутреннем садовом дворике; музыка дрейфует сквозь открытые двери и окна особняка Честера Кроуфорда Финнерана, что на авеню Содружества, по неуместному раннесентябрьскому зною:
- Собаки — друзья
- Человека от века.
- Ах ты мой песик!
Дом Финнерана, и так изнемогающий от египетского декора, по случаю вечеринки обогатился двумя золотыми тронами, которые Ч. К. Ф. установил на квазикирпичном помосте в самом конце бальной залы. Вечер достиг кульминации, когда он по трем ступенькам возвел на помост нас с Маргарет, водрузил нам на головы эпатажные (и конструкционно неточные) фараонские короны, волком посмотрел на главу джаз-банда, сказал «эй, в джунглях, уймитесь!» и, подняв свой кубок, выдавил из гостей одну-две алкогольных слезинки: «Бог с ними, с песками пустыни! Во всем мире нет такого сокровища, которое сравнилось бы для меня с девочкой, сидящей на троне — и там ей самое место!» По зале прокатился шквал «о-о-о!», «у-у-у!» и «наш Ч. К. милый-милый!»; ухмыльнувшийся старый увалень захлопал в ладоши, и гомон отступил. «Но это не значит, Пыжик, что ты вернешься с пустыми руками!» Всеобщее веселье. «Не, парни, а парни, я серьезно: на что только отец не пойдет, чтобы заполучить такого зятя, а? Английский джентльмен, отменное образование, исследователь. Честно, тут мы с Маргарет заодно — мы самая счастливая девчонка на свете! В общем, топай за золотишком, Пыжик, мальчик мой, и если вернешься в золоте с ног до головы, со слитками, драгоценностями и коронами, то… — хитрый взгляд сквозь извилистые кольца сигарного дыма, — у Маргарет будет отличное приданое!» Его блистательная речь справедливо нашла отклик в сердцах гостей. Мы с моей невестой махали им руками так, что куполы наши ходили ходуном, и я сжимал ее кисть, чтобы она не уснула, поскольку от волнения хрупкий ее организм, конечно, обессилел. Веки Маргарет отяжелели, она улыбнулась и прошептала: «Здорово, правда, любовь моя? Вся эта фиеста. Мне бы сейчас сиесту…» Даже в томлении она была упоительна и благодарна отцу и мне. Толпа одобрительно заголосила, приветствуя наше обручение и успех моей операции — возможно, не совсем в таком порядке, ибо многих гостей Ч. К. Ф. подбил на партнерство в «Изыскания Руки Атума»; он в сей компании президент, я — технический консультант и акционер. Джаз-банд заиграл изощренный фокстрот и запел старую как мир и не лишенную египетских аллюзий песню о каверзах животного мира:
16 
