261 
Кайфат шевельнул рукой, и в противника полетел небольшой шар магического огня. С каждым разом это плетение давалось ему все легче и легче, уже не требуя долгих манипуляций с энергиями. Словно заклинание намертво впечаталось в сознание и оставалось лишь наделить его Силой.
Взбешенный князь-маг ударил по смертельному снаряду посохом, и пульсар осыпался на мостовую водопадом искр. Брызнули в стороны капли расплавленного камня, заставив стрелков опасливо отступить. Сам Эльнир прокричал заклинание, и, повинуясь взмаху его посоха, в Кайфата врезался таран из множества шипящих мелких молний. Сотворенный капитаном Львов щит оглушительно лопнул, а сам К’ирсан отлетел на несколько саженей назад.
Дикая, чаще всего инстинктивная магия человека все-таки смягчила удар, и только потому легионер отделался прожженной в десятках мест одеждой, многочисленными ранками и треснувшими ребрами. Ожидал ли князь-маг подобной живучести от убийцы эльфов или нет, но он не останавливаясь сотворил еще несколько заклинаний. Вспучились горбом камни мостовой, и десятки щупалец-лиан набросились на К’ирсана, норовя скрутить, пронзить шипами и накачать ядом. А Эльнир пропел длинную фразу, и с его посоха сорвался клубок слепящего света. Стремительно пролетев по пологой дуге, он вонзился в переплетение сражающихся с человеком растений. На миг вспыхнула полусфера магического взрыва, и все стихло, лишь в воздухе кружились крупные хлопья пепла.
Разогнав резким порывом ветра серую пелену, князь-маг впился взглядом в темный силуэт и вновь выругался. Это оказался вставший на одно колено и тяжело опирающийся на меч убийца. Внезапно маг ощутил дрожь Астрала, побеспокоенного какой-то силой. Потребовав от воинов встать к нему ближе, он принялся спешно творить заклинание защиты.
Сам К’ирсан, уже слабо соображавший, что вокруг происходит и что он творит, повинуясь звериной жажде жизни, сплетал нечто жуткое. Перед глазами вертелся круговорот из знаков Древнего алфавита, фразы из которых, точно скрепы, соединяли полотно Силы с астральной проекцией ученика Шипящего. Кайфат уже не различал реальность и мир Астрала, они переплелись для него настолько плотно, что невозможно стало отделить одно от другого. Лишь только образ ненавистного князя-мага слабо дрожал на грани видимости его внутреннего ока.
Наконец сотворенный каркас заклинания затрепетал, наполнился жизнью, и в руках у К’ирсана появился лук с наложенной на тетиву стрелой. Человек не видел, как два эльфа со страшной скоростью выпускали в него стрелы, вязнущие в загустевшем воздухе, а маг выкрикивал десятки заклинаний… В этот момент он сосредоточился на наконечнике сотворенного магического оружия, наполняя его силой своей ненависти к народу лесов, и эфир задрожал от источаемого яда. А потом Кайфат прицелился в силуэт врага и отпустил тетиву. Жуткий заряд устремился к цели… но проклятый Перворожденный успел укрыться за круглым щитом магии, и вскипевший вокруг шторм взбешенных Сил разделил противников…
Очнулся К’ирсан, лежа в глубокой рытвине на мостовой среди оплывших обломков камня и спекшейся земли. Сверху сыпалась непонятная дрянь, от которой свербело в носу и слезились глаза. Дома на десяток саженей вокруг были разрушены – стены фасадов провалились внутрь. Хотя, быть может, разрушений и больше, но за густой пеленой мелкой пыли Кайфат разглядеть ничего не мог. В той стороне, где стояли эльфы, полыхало яркое пламя.
– Разрази меня мархуз!!! – пробормотал капитан Львов и закашлялся. Рука нащупала какой-то продолговатый предмет, который оказался рукоятью меча. Клинок К’ирсана уцелел, что еще раз подтвердило мастерство гномов-оружейников.
– Да поглоти Тьма этот мир! – взвыл Кайфат и ударил кулаками по земле перед собой. – Как же я устал бегать!!!
По измазанному грязью лицу текли злые слезы. Такое ему уже не простят, и попадать в застенки «чистых» или лапы Длинноухих ублюдков он не желал. Оставалось вернуться к игре в догонялки с многочисленными преследователями.
Постанывая от боли, К’ирсан поднялся на ноги и, с трудом засунув меч в ножны, двинулся в сторону речного порта. Уже не скрываясь, он нащупал под землей линию Силы и принялся жадно глотать энергию. Каждый следующий шаг давался все легче и легче, пока он не смог бежать…
Нет ничего более унылого, чем запертый в клетке хищник. Он мечется за своей решеткой, стремясь туда, на волю, прочь от барьеров и надсмотрщиков. Вот только остаются на месте стальные прутья, закрыта дверь и зверь сходит с ума от тоски и бессилия.
261 
