141 
Час спустя вся дружная восьмерка собралась за обеденным столом, чтобы отпраздновать первый Эммин День благодарения и насладиться горами еды, приготовленной Патриком. Питер восседал на высоком стульчике, между Уорреном и Шелби, пока Тори кормила Декстера самыми лакомыми кусочками индюшачьей грудки с собственной тарелки. Патрик громко расстраивался из-за чуть пригоревшей корочки пирога с тыквой, который собирался подать на десерт, когда приедут Бодины и Скит Купер.
— Она толкнулась! — взвизгнула Тори. — Декс! Потрогай!
Декстер послушно положил руку на округлившийся живот жены. Тори была на седьмом месяце и никому не давала покоя по этому поводу. Шелби воздела руки к небу.
— Ей-богу, Тори, можно подумать, ты единственная женщина на свете, которая собралась родить. Ты уже в четвертый раз требуешь, чтобы Декс пощупал твой живот!
— Я не возражаю, — заверил Декстер и, наклонившись, поцеловал в щеку прелестную жену.
Тори вернула поцелуй и обратилась к Шелби:
— Лучше перестань ныть, иначе я подробно расскажу о подготовке к кормлению грудью.
Все, кроме Декстера, дружно застонали. Декстер, чрезвычайно собой довольный, лучезарно улыбался.
Кенни улыбнулся, вспомнив тост сестры на свадебном обеде:
За тебя, Декс! Мой третий и последний муж и любовь всей моей жизни. Помнишь, я говорила, что у меня для тебя сюрприз? Ну, попробуй угадать, мой милый придурок! Что, не можешь? Ты меня обрюхатил!
И с тех пор от нее житья не было. Она выступала величаво, выпячивая живот, и настаивала на том, чтобы все, от водителей грузовиков, обедавших в «Раустэбау-те», до Реймонда, Нового сердечного дружка Патрика, его потрогали. За обедом она не находила лучших тем, кроме работы своей пищеварительной системы, пока присутствующие, включая даже Эмму, не начинали умолять Декса снова ее отшлепать.
Взгляд Кенни переместился на противоположный конец стола, где сидела его жена. Его собственная беременная жена. Ее любовь переродила его, превратив в человека куда более достойного, чем он мог надеяться. А сама Эмма обрела счастье в семье, о которой столько мечтала все эти одинокие годы.
Они обменялись одной из тайных улыбок, гревших ему душу. Кенни никогда не думал, что способен так страстно любить женщину.
Эмма едва заметно кивнула в сторону Тори и подняла бровь. Кенни мгновенно понял, что она хотела сказать. Они решили объявить сегодня о ребенке, но Тори так наслаждалась всеобщим вниманием, что Эмма просила его помолчать еще немного и не портить сестре удовольствия.
Кенни медленно наклонил голову.
Тори и не подозревает, как ей повезло с такой невесткой, как ты.
Эмма наморщила лоб.
Ты очень огорчишься, если мы подождем недельку-другую?
Кенни коснулся пальцем губ.
Нет, если договоримся насчет пункта номер шесть.
Эмма засмеялась.
— Опять они за свое. Изобрели какой-то язык немых и издеваются над нами, — проворчала Шелби.
— Не пойму, чего ты жалуешься, — отпарировала Тори. — Вы с папой все время это проделываете, так что не чайнику пред котлом хвалиться.
Шелби отодвинула бокал с вином.
— Кстати, о языке… все видят, как вы с Дексом обожаете друг друга, почему же никогда не обмениваетесь жестами?
— Я пыталась, но Декс ужасно тупоголов, помешан на грамматических правилах и не понимает нюансов. Но укол ничуть не подействовал на Декса.
— Ничего подобного, — невозмутимо объявил он, — я все понимаю, просто предпочитаю непосредственное общение.
Тори похлопала себя по животу и удовлетворенно улыбнулась: ну точь-в-точь кошка, слизавшая сливки.
— Черт возьми, твое непосредственное общение дает плоды!
Все засмеялись, и Кенни в который раз подумал, как же все-таки ему повезло.
Незадолго до конца обеда прибыли Бодины и Скит. Тед, получивший должность в новой компании, образованной после слияния, привел подружку, очаровательную и весьма неглупую девушку, социального работника, лет на пять старше его, чего, однако, совершенно не ощущалось.
Все уверяли, что объелись и не в силах впихнуть в себя ни кусочка десерта, но отчего-то дружно принялись поедать пироги с пекановыми орехами и тыквой — шедевры Патрика. Тори вытащила новую камеру и извела целую катушку пленки на Питера. Потом гости и хозяева устроились у камина, слишком сытые, чтобы подняться с места.
— Угадайте, о чем судачат в городе, — начал Патрик. Все с любопытством уставились на него.
141 
