очень нудно 
95 
— Начали, — окликнул оператор. — Сюда, Кенни.
Кенни постарался выбросить из головы Эмму и все, с ней связанное, и направился к забору, боясь и подумать о том, чем она только что пожертвовала. Но перед глазами упорно возникала она… такая, как сегодня утром, чуть посапывающая во сне… лоб наморщен, словно она даже теперь строила грандиозные планы… светло-каштановые кудряшки разбросаны по голубой наволочке, как медовые потеки — по небу.
— Кенни!
Кенни сжался. С каких пор он, прожженный бабник, грезит о медовых потеках? Только этого ему сейчас и не хватало.
Он решительно обернулся к Стерджису:
— Давайте поскорее покончим с этой хренотенью.
Дура!
Эмма раздраженно дернула ящик стола в поисках штопора.
Так бездарно упустить случай! Единственный в жизни шанс! И почему? Потому что последняя идиотка!
Дверь громко ударилась о стену. Появился донельзя злой Кенни. Прекрасно! Она как раз жаждет с кем-то сцепиться. Мечтает! Все что угодно, лишь бы выпустить пар!
Кенни остановился рядом, стащил шляпу, взглянул на Эмму и улыбнулся. Все напряжение, тоска и досада мигом улетучились, и метаморфоза была такой внезапной и поразительной, что никак не укладывалась в ее сознании. Словно луч света прорезал грозовое облако и откуда ни возьмись показалось солнце. Его улыбка одарила ее теплом. А глаза… эти удивительные глаза…
Ее кожу кололо тысячью иголочек, сердце колотилось, кровь кипела в венах. Уши горели, перед глазами все пылало, кости плавились.
Эмма схватилась за край стола.
После того как она сутками находилась в приятном состоянии постоянного сексуального возбуждения, ничто уже, казалось, не должно был потрясти ее. Но то, что происходило в эту минуту, было совершенно иным. Иным и пугающим. Что-то неладное творилось с ее душой, какие-то непонятные ощущения исходили из потаенных уголков, о существовании которых Эмма не подозревала.
Но стоявшие на страже инстинкты самозащиты буквально взвыли тревожными сиренами.
Только не это! Пожалуйста! Все что угодно, но не это! Не с ним! Пожалуйста… Господи… только не любовь!
Она любит его! Это не увлечение, не страсть! И осознание простой истины пришло не так, как Эмма ожидала. Оно нагрянуло, словно землетрясение. Внезапно. Ошеломляюще. Не вовремя! Настолько непрактично! И невероятно, ужасающе болезненно.
— Что-то случилось?
— Случилось? Н-нет. Конечно, нет. Как твое интервью?
Эмма надеялась, что Кенни не заметит, как трясутся ее руки. Она наконец отыскала штопор и попыталась вкрутить его в пробку бутылки, выбранной Кенни заранее.
Он мягко отнял у нее бутылку.
— Если имеешь в виду, удержался ли я, чтобы не насовать ему как следует, то да. Так что все обошлось.
Он повернул штопор и снова одарил Эмму своей проклятой улыбкой:
— Спасибо за то, что ничего не выкинула перед камерой.
Эмма схватила солонку, чтобы хоть чем-то занять руки. Патрик куда-то уехал на съемки. Утром она радовалась уединению, но сейчас пожалела, что он еще не вернулся.
— Что ты имеешь в виду?
— Можно подумать, ты не знаешь!
Эмма прикусила губу и погладила большим пальцем обливную керамику солонки.
— Ты потрясающая личность, леди Эмма. И не только в спальне.
Эмма повернулась к нему и тоненьким, нерешительным, непохожим на обычный голосом пропищала:
— Ты считаешь, что в спальне я потрясающая?
— А разве нет?
— Да… но лишь потому, что я с тобой.
Кенни с готовностью кивнул:
— Именно поэтому, так что приготовься к огромному разочарованию, когда попытаешься проделать то же самое с кем-то другим.
Он попытался было улыбнуться, но отчего-то плотно сжал губы и помрачнел. А Эмма вдруг поняла, что не может представить себя в постели ни с кем другим. Не может представить себя такой же раскованной и одновременно беззащитной. Ну почему она решила отдаться именно ему? Она, которая всегда наперед просчитывала каждый шаг, вдруг вообразила, что секс — это нечто совершенно иное! Ведь подарив ему свое тело, она одновременно, сама того не сознавая, отдала всю себя, включая даже то, чего он не просил и не хотел: сердце.
Эмма застонала.
— Да что с тобой? У тебя такой вид, словно слопала несвежую креветку!
— Хуже.
— Эмма!
— Я не могу об этом говорить.
— Чушь! Конечно, можешь! Скажи. Я все пойму.
Признаться, что она его любит?! Черта с два! Не трудно представить его реакцию. Сначала шок, потом ужас. И уж конечно, никаких больше планов относительно ее дальнейшего пребывания в этом доме, никакого дружеского общения, никаких озаряющих мир улыбок, заставляющих ее ощущать, что она тонет в океане солнечного света.
95 
