128 
Грейси видела, что Бобби Том очень расстроился, когда Лютер повлек их к праздничному столу.
— Мы поговорим позже, — предупредил он вполголоса. — Не думай, что этого не произойдет.
Для Грейси обед тянулся неимоверно долго, хотя собравшиеся, казалось, очень неплохо проводили время. После первых тостов стало шумно, и, покончив с дегустацией основных блюд, гости стали пересаживаться друг к другу. Грейси понимала, что ее персона идет первым номером в списке обсуждаемых приватно тем. Она была уверена, что ни один из друзей Бобби Тома не может понять, как это его угораздило связаться с такой серой мышкой, каких по всей Америке пруд пруди.
Бобби Том хорохорился и расточал улыбки, но чувствовалось, что ему как-то не по себе. Он никогда не поверит, что Грейси поступила так не из злобного умысла, что она совсем не хотела навредить ему. Господи, вразуми его! Он ведь и сам не может быть не таким, каков он есть, и должен понять, что она тоже не умеет жить не в ладу с собой. Сегодня она никак не могла нарядиться в его тряпки и наложить на лицо приятный ему макияж.
Жители же Теларозы были просто потрясены. Они поглядывали на нее с таким озадаченным видом, словно она появилась в приличном обществе пьяной. Женщины вообще не могли ничего понять. Сузи обеспокоилась ее состоянием здоровья, Тули Чендлер, сопроводив ее в туалетную комнату, спросила язвительно, как у нее с головой, а Терри Джо не долго думая обругала за то, что она по бабской своей блажи компрометирует такого славного человека.
Грейси вскипела:
— Мы с Бобби Томом уже не помолвлены!
У Терри Джо отвисла нижняя челюсть.
— Но, Грейси, это неправда. Всем видно, как сильно вы любите друг друга.
Этого вынести она уже не могла и, повернувшись, выбежала из здания.
Примерно через час на лестнице раздался топот ботинок, а потом тяжелые кулаки забарабанили в дверь. В белой неряшливой блузке и мятой юбке Грейси сидела в маленькой темной спальне, стараясь примириться с будущим. Она встала со стула, включила свет и легко провела рукой по волосам, которые теперь были свободны от заколок, потом прошла через крошечную гостиную и открыла дверь.
И опять у нее пресеклось дыхание, когда она увидела его, своего космического красавца, капитана земного шара, ликвидатора окружающей пустоты. Бриллиантовые запонки на манжетах его бледно-лиловой рубашки сверкали, как далекие планеты, и он никогда еще не казался ей таким удаленным от ее собственной приземленности.
Она ожидала чего угодно, но только не сочувствия.
— Что случилось с тобой, Грейси, милая? Ты не больна?
Какая-то низкая, малодушная часть ее существа хотела ответить «да», но она была сделана из более прочного материала и отрицательно покачала головой.
Он с шумом захлопнул дверь и повернулся к ней лицом:
— Тогда не могла бы ты мне объяснить, что с тобой сталось сегодня вечером? Ты появилась похожая на ведьму и вела себя так, словно проглотила язык. Потом ты подлила масла в огонь, сказав Терри Джо, что мы больше не помолвлены! Теперь вся Телароза об этом знает.
Она не хотела ругаться с ним. Она хотела поскорее уехать из этого города и найти себе тихое местечко. Окончен бал, погасли свечи, служанка выметает сор…
Он пристально вглядывался в ее лицо, и на его солнечное обаяние наползли грозовые тучи.
— Я не собираюсь играть с тобой в угадайку, Грейси. Я только что ушел от множества людей, которые оказали мне честь своим приездом сюда, и хочу знать, почему именно в такой день ты решила поставить меня в дурацкое положение!
— Я выяснила сегодня, что это ты платил мне зарплату.
В его глазах появился оттенок настороженности.
— И что же?
Кажется, он вовсе не считает этот вопрос существенным.
— Ты лгал мне!
— Я никогда и ничего не говорил тебе о том, кто твой работодатель.
— Не виляй, Бобби Том! Ты знал, что я не хочу брать у тебя ни цента, и решил объехать меня на кривой.
— Ты работала на меня. Ты зарабатывала свои деньги. — Никакой работы не было, Бобби Том! Я сама должна была высасывать ее из пальца.
— Это чушь. Ты горы своротила, чтобы этот турнир по гольфу мог состояться.
— Это только в последние пару недель. А как насчет остального времени? Я получала плату за ничегонеделание.
Он бросил свой стетсон на ближайший стул.
— Это неправда, но я не понимаю, почему ты придаешь этому такое большое значение? Они собирались уволить тебя, и, что бы ты тут ни плела, мне нужно было, чтобы кто-то на меня работал. Все очень просто.
128 
